успел уйти от них, в это плохо верилось, но три силуэта с оружием в руках возле подъёмника отгружающего рыбу в море, подтверждало это.

Отдалившись ещё дальше от пирса, чтоб охранники не могли стрелять прицельно, Сергей встал в полный рост в рулевой рубке и покрутив немного штурвал, разобравшись как он работает, развернул катер и баржу в сторону моря, сбавив обороты двигателя с помощью того же рычажка слева.

Как только стало понятно, что баржа не врежется в берег, а волны её не отнесут куда попало, как например в руки охране, Сергей бросился вниз на палубу. Ольгу он нашёл там же где и бросил, она была жива дышала равномерно и даже по-видимому тряслась от холода.

Охрана в неё не стреляла в отличие от рулевой рубки, может не заметила, а скорей всего сосредоточили всю свою огневую мощь, чтобы нейтрализовать рулевого. Перенеся Ольгу в жилой кубрик, испачкав её кровью убитого деда, которая покрывала всё тело Сергея пропитав одежду с ног до головы и уложив на один из двух диванов, Сергей обратил внимание, что Люда стоит в кубрике уперевшись в стенку лбом, привязывать её не было времени, с него потоками стекала разбавленная водой густая кровь заливая пол кубрика, Сергей выскочил на улицу под холодный дождь, но ему не было холодно.

Помня, что последний раз видел помощника убитого старика, молодого парня с Дашей на барже, Сергей сорвал со стены большой фонарик и бросился в ту сторону. По бортам баржи, люди отсутствовали, поэтому Сергей осветил внутренности баржи на половину заполненную рыбой. Не сразу, но он увидел молодого парня, лежащего по среди играющих чешуёй рыбы, осмотрев борта, нашёл место где можно спуститься вниз в грузовой отсек баржи, что Сергей незамедлительно и сделал.

Молодой, совсем мальчишка помощник убитого старика, был абсолютно мёртв, его практически в упор изрешетили, конечности неестественно вывернуты, а тело всё в крови. Дашу, Сергей нашёл чуть подальше, так же безусловно мёртвую, пуля, а может и не одна попала ей в шею, почти оторвав голову, которая держалась на тонком лоскуте кожи. Оплакивать мёртвых было некогда надо спасать живых, поэтому Сергей оставил их лежать там, где нашёл, а сам вернулся на катер.

Зайдя в жилой кубрик, посмотреть, как там Ольга, Сергей обнаружил, что она сидит на диване, глаза её были закрыты, лицо бледное, но она точно была в сознании. Порадовавшись такому факту молча, теперь Сергей всё мог делать исключительно молча, он огляделся вокруг, чего-то в кубрике не хватало.

Его взгляд не нашёл Люду, которая стояла вот тут возле стены упершись в него лбом, буквально пять десять минут назад. Заглянув в импровизированную столовую, там стояла газовая плита, микроволновая печь и разная посуда, Сергей не обнаружил там Люду. На душе появилась неприятная оскомина, тревожность, Сергей стал осматривать все места куда могла уйти Люда.

Через пол часа поисков Сергей понял, что Люды нет ни на катере, ни на барже, она исчезла, а исчезнуть она могла только в одном случае, Люда прыгнула за борт, пока Сергей искал помощника старика и Дашу. Зачем она это сделала, оставалось загадкой, но скорей всего волны «Восторга» совсем лишили её разума.

Все старания спасти семью смотрителя оказались напрасными, столько пролитого пота, когда он их тащил к берегу, постоянный риск на пирсе оказаться в воде, всё напрасно, Сергей их всё же потерял. Слёзы самопроизвольно хлынули из глаз, и Сергей завыл, не открывая рта, в беззвучной злобе. Столкнись он прямо сейчас с Роман Геннадиевичем или со своим другом Женей, он бы точно полез в драку, если бы они дождались его все были бы спасены, а так, всё кончено.

Он остался на катере буксировщике, которым совершенно не знал, как управлять, вдвоём с Ольгой, что теперь делать он тоже слабо представлял, единственное, что он точно хотел, это убежать куда подальше от всего, что связанно с турбазой, охраной, фирмой Валентина Петровича.

Закрыв Ольгу в кубрике, чтоб она не могла самостоятельно покинуть его, хватит с него потерь, Сергей поднялся по залитой кровью лестнице в рулевую катера. Судно удалилось на приличное расстояние от пирса, который виднелся лишь светящийся точкой посреди темного моря.

Куда плыть Сергей не знал, как ориентироваться в сплошной темноте среди волн тоже. Чтоб как-то разобраться во всём этом нужно было дождаться света дня поэтому Сергей, убедившись, что катер с баржей плывёт подальше от турбазы Хузи и её охраны, поставил рычаг хода на самые малые обороты, спустился к Ольге, закрыл кубрик и упал на соседний диван где уснул ещё до того, как его голова опустилась на пуфик.

Проснулся Сергей от жуткого холода, одеяла, чтоб укрыться он не обнаружил, а затем Сергей вспомнил, что он не в номере на турбазе, а в катере на потёртом диване, открыл глаза. На улице было светло, но по-прежнему дул ветер поднимая волны и качая катер. Мотор буксира работал исправно, толкая судно в неизвестном для Сергея направлении. Поднявшись с дивана, Сергей к своему ужасу не обнаружил на соседнем диване Ольгу, тут же подскочил, для её поиска.

Ольгу он нашёл в соседнем помещении, где команда судна обычно готовила еду, она стаяла на коленях, уперевшись в ножку стола головой. Сергей хотел взять её на руки и поднять на ноги, но как только он подхватил Ольгу под мышки то понял, что она мертва, тело полностью окоченело, стало твёрдым и холодным как сталь. Упав на пол рядом с ней, Сергей, долгое время недоуменно, недоверчиво смотрел на её спину, плечи, шею, каждый изгиб её тела, для Сергея был знаком, любим, каждая морщинка, каждая родинка была родной и такой своей.

Обнажённые ноги в пятнах крови и синяках выглядели страшно, и Сергей понял, что он потерял Ольгу, осознание этого сдавило грудь и он заплакал. Обняв её закоченевшее и холодное тело со спины, Сергей прижал Ольгу к себе, погрузив своё многострадальное лицо в её волосы, вдохнул всей грудью, чтоб почувствовать так им любимый аромат Ольги, но ничего не почувствовал, запаха не было.

Проклиная себя, за то, что он оказался дураком, раз какой-то недоумок по имени Саша (И чё) сообразил, быстрее Сергея, что «Восторг» убивает всех женщин на турбазе. Ведь знай все это Сергей заранее, Ольга была бы сейчас жива. Только сейчас он осознал, как вся его злость по отношению к ней была никчемна и глупа, теперь