– У меня есть деньги, – проговорила Соррель. – Немного, но мы продержимся, если не позволять себе лишней роскоши. Возможно, тебе придется поработать.

Лаурин кивнула. Поработать? Но что она умеет? Писать? Ладно, она подумает об этом позже. В жизни творится столько странного, что не стоит беспокоиться о мелочах. Пусть решает Соррель.

– В ближайшей деревне должен быть постоялый двор – если только мне не изменяет память… если он за эти годы не сгорел.

– И мы там остановимся?

– На эту ночь. Немного отдохнем, а завтра тронемся в путь. Я беспокоюсь за Гидеона, – Соррель покачала головой. Она нарушила слово, которое сама себе дала, но было уже поздно. – Мы должны были оставаться вместе.

– Но сейчас мы ничего не можем исправить, Соррель. Он даже не понимает, где оказался. Будем надеяться, что он доберется туда, куда нужно.

– Какая рассудительность, – проговорила Соррель. – Вся в мать.

– А она там… в Сердце Лесов, о котором ты рассказывала?

– Клянусь, девочка моя, я не знаю. А вот что я знаю точно: нас призвал твой отец. Яоткликнулась на его зов.

Он сам во всем виноват, твердил себе Фиггис. Ему следовало почувствовать опасность, но он слишком обрадовался свободе. Столько лет… нет, столько столетий боли и отчаяния – и вот он снова в Таллиноре.

А может быть, он слишком понадеялся на ум и тело, некогда быстрые, как молния. Многие считают горных карликов тупыми и медлительными; возможно, причина тому – их облик: тяжелый лоб, словно нависающий над глазами, и широкий толстогубый рот. Но это заблуждение. Да, короткие ножки не позволяют им бегать быстро. Однако горные карлики отличаются завидной выносливостью, могут преодолевать пешком огромные расстояния, карабкаться по голым отвесным скалам.

Нет, медлительность – не их порок. Но сегодня Девятый из Паладинов был просто Фиггисом, наслаждался этим… и утратил бдительность, а теперь мог лишь питать к себе отвращение.

С тех пор как он прибыл из Кипреса в Карадун, ничего особенного не происходило. Фиггис быстро пробирался на юг, спал под открытым небом и ел то, что удавалось добыть. Он не чувствовал холода, а в пустом желудке не урчало, как у обычных людей. Он был горным карликом, и долгий путь по бездорожью его не утомлял.

Он обходил стороной все города и деревни и почти достиг сердца Таллинора. Кто знал, что опасность подстерегает его в сонной деревеньке под названием Дунтарин, где жителей можно пересчитать по пальцам! Фиггис решил, что ему следует поторопиться, и потому выбрал более короткую дорогу, широкую и оживленную, хотя внутреннее чувство подсказывало ему, что следует обогнуть деревню, двигаясь вдоль ручья.

Ему стоило сразу почуять неладное, стоило понять, что беда близка. Достаточно было того, что Дунтарин сразу показался ему зловещим. Вдоль главной улицы теснились деревья, а их ветки нависали над дорогой. Здесь даже воздух был странным. Едва Фиггис вошел в деревню, как почувствовал взгляд нескольких пар глаз, которые следили за ним из укрытий.

В следующий миг ему на голову быстро и умело набросили мешок. Будь Фиггис человеком обычного роста, его руки остались бы свободными. Но он был горным карликом. Кто-то очень сильный подхватил пленника, а крепкий удар по голове лишил возможности сопротивляться. У Девятого из Паладинов потемнело в глазах. Напрасно считают, что у горных карликов и череп каменный, успел подумать он, прежде чем лишился чувств.

Теперь он пришел в себя, но нарочно не открывал глаз и размышлял, как мог допустить подобную оплошность. Наверно, просто слишком глубоко задумался. Эта нежданная встреча с Торкином Гинтом в Кипресе… Что же до того мальчика по имени Локлин Гилбит, Фиггис был только рад ему помочь. Свет не видел большей глупости, чем испытание Девой. Как эта штука может решить, кто прав, а кто виноват? Что касается поисков, то Фиггис был близок к разочарованию. Но достаточно знать, что ты можешь снова встретить взгляд Торкина Гинта, чтобы обрести и силу, и веру.

Торкин Гинт, тот Самый. Тот, ради кого они так долго боролись. Тот, ради кого терпели боль и страдания – и не зря. Этот человек спасет миры, когда соберет Триединство.

Возможно, он никогда не узнает, что маленький человечек, с которым он недолго беседовал в Кипресе – Девятый из Паладинов. Это неважно. Равно как и то, что ему, вероятно, предстоит положить за Того Самого свою жизнь. Сейчас карлика беспокоило лишь одно: первое задание он выполнил, и теперь надо как можно скорее найти мальчика, которого ему предстоит защищать. Мальчика, которому нужна его помощь. Так сказала Лисе, явившись Фиггису во сне. Это она настояла, чтобы он поскорее сел на корабль, отплывающий в Карадун. Это она продолжала его подгонять. Он – защитник мальчика. Это самая важная роль, какую только можно поручить Паладину.

Внезапно ему на голову, которая все еще гудела, вылили ведро холодной воды. Карлик невольно открыл глаза, потом приподнялся, опираясь на локоть, и увидел людей, которые стояли поодаль и перешептывались.

– И точно карлик.

– В наши края такие не забредают. Я думал, про них только в сказках рассказывают.

– Народ на него валом повалит.

Фиггис смотрел на них, стараясь не моргать. Он находился в какой-то тесной комнатушке, и все похитители яростно курили трубки. От табачного дыма было невозможно дышать, и голова у карлика еще больше разболелась.

– Говорить умеешь? – бросил один, обращаясь к нему.

– Доброго дня, тупые пожиратели навоза, – отозвался Фиггис. Из осторожности он говорил на своем родном языке: эта компания выглядела весьма грозно. Лучше прикинуться дурачком, пока не станет ясно, что делать дальше.

Человек, который заговорил с ним, выдохнул дым и осклабился. Зубов у него во рту было явно меньше, чем дырок между ними, зато сложением он напоминал каменную глыбу.

– Разговаривает!

– Попробуй спросить, говорит ли он по-нашему, – предложил его приятель, помоложе. Здоровяк кивнул и снова обратился к Фиггису, выговаривая каждое слово очень четко и с расстановкой.

– Ты… говоришь… на языке… Таллинора?

– Да, го-во-рю, – ответил Фиггис и снова дал волю красноречию… вернее, сквернословию, наслаждаясь тем, что никто из курильщиков не понимал языка горных карликов. Фиггис говорил негромко и чуть нараспев, но если бы его покойная мать услышала такие речи, она перевернулась бы в гробу.

Редкозубый кивнул.

– Хотел бы я послушать, как он просит пощады на нашем языке, – судя по его голосу, ему было очень жаль что такое невозможно.

Молить о пощаде? С чего бы это? К этому времени туман перед глазами Фиггиса рассеялся. Девятый понял, что находится в низком бревенчатом доме – то ли в амбаре, то ли в сарае. Наверно, на крестьянском подворье… Похитителей было пятеро. Встав кружком, они что-то обсуждали. Фиггис закрыл глаза и сделал вид, что страдает от головокружения. А может быть, они решат, что он уснул, и начнут говорить громче. Понемногу заваливаясь на бок, он снова распластался на земле, для вящего удобства подсунув под голову злополучный мешок.