– Этот – нет.

– Погоди. Знаешь, что мне пришло в голову? – приподнялся на руках Химик. Он сел, отряхивая прилипшие к локтям песчинки. – А может, он… дебил? Умственно недоразвитый? Или…

– А, ты думаешь, что там… что это их приют для душевнобольных? – сказал Доктор, тоже садясь.

– Ты что, издеваешься надо мной?

– С чего бы я стал издеваться? Это мог быть изолированный уголок, где они держат своих больных.

– И проводят на них эксперименты, – подсказал Химик.

– То, что видел, ты называешь экспериментами? – включился в разговор молчавший до сих пор Координатор.

– Я не оцениваю этого с моральной стороны. Я не имею на это права. Ведь мы ничего не знаем, – ответил Химик. – Доктор нашел у одного трубку, похожую на ту, которая торчала в теле вскрытого…

– Ага. Значит, тот, что залез в ракету, тоже оттуда, – сбежал и добрался сюда ночью?

– Почему бы нет? Разве это невозможно?

– А скелеты? – бросил Физик, по лицу которого было видно, что он очень скептически относится к доводам Химика.

– Ну… я не знаю. Может, это какая-то консервация или, может, их лечат показом – я имею в виду что-то вроде психического шока.

– Понятно. И есть у них собственный Фрейд, – сказал Доктор. – Милый мой, брось ты это. И не говори, что купол со скелетами – какой-то аттракцион или дворец с привидениями. Такое огромное сооружение… Чтобы вплавить скелеты в эти стеклянные блоки, нужно великолепно знать химию. Может, это какое-нибудь производство? Но чего?

– То, что ты ничего не можешь выжать из этого двутела, еще ни о чем не говорит, – заметил Физик. – Попробовал бы ты узнать что-нибудь о земной цивилизации от сторожа в моем университете.

– Недоразвитый сторож? – спросил Химик, и все рассмеялись.

Внезапно смех оборвался. Двутел стоял над ними. Он шевелил в воздухе узловатыми пальчиками, а его плоское личико, опущенное вниз, тряслось.

– Что с ним?! – выкрикнул Химик.

– Он смеется, – сказал Координатор.

Теперь все заметили, как подрагивает маленький торс – казалось, двутел зашелся от хохота. Он семенил большими бесформенными ступнями. Под взглядом уставившихся на него глаз двутел замер, оглядел людей по очереди, вдруг втянул торс, ручки, голову, заковылял на свое место и с тихим сопением опустился вниз.

– Если он смеется… – прошептал Физик.

– Это тоже ни о чем не говорит. Даже обезьяны смеются.

– Подожди, – сказал Координатор. Его глаза блестели на худом, обожженном солнцем лице. – Предположим, что у них существует значительно больший биологический разброс врожденных способностей, чем у нас. Одним словом, что у них есть слои, группы, касты работающих творчески, конструирующих, и большое количество индивидуумов, вообще не способных ни к какой работе – ни к чему. И что в связи с этим таких непригодных…

– Убивают. Проводят на них исследования. Едят их. Не бойся, можешь говорить все, что придет в голову, – ответил Доктор. – Никто не будет над тобой смеяться, потому что все возможно. Только, увы, не все из того, что возможно, человек в состоянии пройти.

– Сейчас. Что ты об этом думаешь?

– А скелеты? – поинтересовался Химик.

– После обеда делают учебные пособия, – объяснил Кибернетик со злой гримасой.

– Если бы я изложил все теории, которые со вчерашнего дня пропустил через свою голову, думая об этом, – заметил Доктор, – получилась бы книга в пять раз толще той, которую пишет Генрих, хотя, наверное, не такая складная. Еще мальчишкой я познакомился со старым космонавтом – он видел больше планет, чем у него было волос на голове, – а волос у него оставалось порядочно. Намерения у него были добрые, он хотел рассказать мне, как выглядит пейзаж не помню уж на какой луне. «Там есть такие, – говорил он и разводил руками, – такие большие, и у них есть такое, и там вот так, а небо другое, чем у нас, да, другое», – повторял он все время, пока сам не начал смеяться и не махнул рукой. Невозможно кому-нибудь, кто никогда не был в Пространстве, рассказать, как это выглядит, когда висишь в пустоте и у тебя под ногами звезды. А ведь в этом случае речь идет только об изменившихся физических условиях! Здесь же перед нами цивилизация, которая развивается самое меньшее пятьдесят веков. Самое меньшее! И мы хотим понять ее за пару дней.

– Мы должны очень стараться; если не поймем, цена, которую придется платить, может оказаться слишком высока, – сказал Координатор. Помолчав, он добавил: – И что, по-твоему, следует делать?

– То же, что и до сих пор, – сказал Доктор, – но шансы на успех я считаю ничтожными, примерно… примерно один к числу лет, которые насчитывает цивилизация Эдема.

Из туннеля высунулся Инженер и, увидев товарищей, отдыхающих в широкой полосе тени, как на пляже, сбросил комбинезон и подошел к ним, выискивая себе место, чтобы сесть. Химик жестом позвал его.

– Ну, как у тебя, пошло? – спросил Координатор.

– Да, у меня готово уже почти три четверти… Впрочем, я не все время работал над этим… Я попробовал пересмотреть сложившееся у нас мнение, будто тот первый завод – на севере – работает так, как мы это видели, потому что никем не контролируется и разрегулировался… В чем дело? Что в этом смешного? Ну чего вы гогочете?

– Я вам кое-что скажу, – заявил Доктор. Он один остался серьезным. – Когда корабль будет готов к старту, произойдет бунт. Никто не захочет лететь, пока не узнает… Уж если даже сейчас, вместо того чтобы в поте лица завинчивать винтики… – Он развел руками.

– А, вы о том же? – догадался наконец Инженер. – И к чему вы пришли?

– Ни к чему. А ты?

– Да я тоже, но я искал некоторые наиболее общие и одновременно характерные черты явлений, с которыми мы столкнулись… И меня поразило, что автоматический завод не только работает по замкнутому циклу, но и это делает как будто небрежно: отдельные готовые изделия разнятся между собой. Помните?

Все согласно зашумели.

– Ну а вчера Доктор обратил внимание на то, что отдельные двутелы отличаются друг от друга странным образом: у одних нет глаз, у других – носа, меняется количество пальцев, то же самое с цветом кожи. Все это колеблется в определенных границах, как бы в результате известной неточности процесса «органической» технологии – здесь и там…

– А ведь действительно интересно! – воскликнул слушавший с большим вниманием Физик.

А Доктор добавил:

– Да, наконец что-то существенное. А дальше? Дальше? – повернулся он к Инженеру, который смущенно покачал головой.

– Честно говоря, я не решаюсь вам сказать. Человек, когда он один, выдумывает разные…

– Да говори же! – крикнул Химик почти возмущенно.

– Если уж начал, – поддержал его Кибернетик.

– Я рассуждал так: там перед нами кольцевой процесс производства, разрушения и снова производства. Вчера вы также обнаружили нечто похожее на завод. А если это завод, он должен что-то производить.