А потому Кен даже не удивился, когда наткнулся на Лени: та пряталась в тени одного из нелепых чикагских водопадов, втиснулась в каньон из обломков, оставшихся еще с предыдущего столетия.

Она была в плохой форме. Тело перекошено так, что ясно — удары Ганди достигли цели. Гидрокостюм порван вдоль грудной клетки, то ли от нападения дельфина, то ли из-за остроугольной геометрии самого озера. Еще Кларк баюкала левую руку. Но убежище она выбрала с умом: для сонара слишком много шума, для ЭМ-сигнатуры слишком много железа и слишком много всякого мусора в воде, чтобы кто-нибудь без глаз и инстинктов рифтера мог ее выследить. Бертон мог проплыть на расстоянии метра от нее и ничего не почуять.

«Хорошая девочка», — подумал Кен.

Она выглянула из укрытия, ее пустые белые глаза встретились с его собственными сквозь два метра молочного хаоса, и Лабин сразу понял, что она его узнала.

А он так надеялся, вопреки здравому смыслу, что Кларк ничего не поймет.

«Прости меня. У меня действительно нет выбора».

У нее по-прежнему есть дубинка. Она будет прятать ее до последнего момента, а потом пустит в ход с отчаянной быстротой. И разумеется, попытается обратить ее против себя: раз ты все равно обречена, можно ли придумать лучшую месть, чем выпустить Бетагемот на свободу, свершить последний акт самоубийственного катарсиса?

Лабин все это предвидел и разоружил Лени чуть ли не автоматически. Но, проверив дубинку, выяснил, что та уже опустела. Ганди принял на себя последний заряд. Оружие полетело на илистое дно.

«Прости меня». В нем начало пробуждаться сексуальное предвкушение неминуемого убийства. «Ты мне нравилась. Ты была единственной... только ты по-настоящему заслуживала победы...»

Она просто смотрела в ответ. Не включила вокодер. Не попыталась заговорить.

В любую секунду должен был вступить в права Трип Вины. Лабина в который раз затопила почти болезненная благодарность за то, что искусственный нейрокатализатор так легко брал на себя ответственность за любые его действия. За то, что сейчас он убьет своего единственного друга и не почувствует угрызений совести. За то, что...

В гидрокостюме было невозможно закрыть глаза. Материал крепился к линзам и удерживал веки, делал взгляд немигающим. Лени Кларк посмотрела на Кена Лабина. Кен Лабин отвернулся.

Никогда прежде Трипу не требовалось столько времени.

«Не работает. Что-то не так».

Он ждал, когда же инстинкт вынудит его действовать. Ждал приказов и отпущения грехов. Насколько хватило смелости, он заглянул глубоко в себя, пытаясь найти какого-то хозяина, который возьмет на себя его вину.

«Нет. Нет, что-то не так.

Неужели я должен убить ее сам?»

Но к тому времени, как Лабин понял, что ответа не получит, было уже слишком поздно. Он перевел взгляд на последнее пристанище Лени, готовясь обречь себя на вечные муки.

Только Кларк уже исчезла.

ТЕРРАРИУМ

В углу консоли загорелась иконка. Дежарден оставил ее без внимания.

Только что подключили выделенный канал: нить оп­товолокна во всей своей неприятной телесности про­ползала под дверью и змеиными кольцами стелилась по коридору. Иного выхода не было: УЛН слишком заботи­лось о безопасности, и внутри его периметра гражданским узлам места не было, Генерал же — или Актиния, или как там его теперь звали, — с самого Янктона ни с какими другими не разговаривал. Если Дежарден собрался идти в бой, то ему придется делать это на вражеской территории.

А значит, только выделенка. Само собой разумеется, беспроводную связь в Патруле глушили; в Управлении нельзя было выйти онлайн даже с запястника, минуя местный хаб. Дежарден представил себе, как кабель тянется через вестибюль на улицу, затем поворачивает налево и ползет к ближайшей библиотеке, а об него спотыкаются прохожие. К счастью, в подвале отыскался городской распределительный блок.

Консоль усилила яркость иконки на несколько люменов, повысив ее визуальный голос: Элис Джовелланос по-прежнему желает поговорить. Пожалуйста, ответьте.

«Забудь, Элис. Ты последняя, кого бы я сейчас хотел видеть. Счастье твое, что я тебя еще не сдал».

Если бы Трип Вины по-прежнему делал его... свою работу, Ахилл бы ее заложил. Одному Богу известно, как сильно он мог напортачить из-за проделок этой вредительницы. Одному Богу известно, скольких еще правонарушителей она подобным же образом поставила под угрозу, как много катастроф могло произойти из-за элементарной эндокринной нерешительности в критический момент. Потенциально Джовелланос подвергла риску миллионы жизней.

Конечно, на фоне Бетагемота вся эта проблема яйца выеденного не стоила. АмСеть только что сделала пандемию достоянием гласности: огромный кусок Западного побережья теперь официально объявили зоной карантина. Даже официальное количество погибших сразу стартовало с четырехзначного числа.

Сросток кабеля уходил к новому пульту, загромоздив­шему пространство справа от Дежардена. Изолированный и автономный, он был не связан и даже не совместим с разъемами в УЛН. Внутри него ожидали своего часа огромные огороженные пространства — пространства могли поглотить содержимое любого узла, а стены — мгновенно отразить его архитектуру. По сути, репликатор среды обитания. Террариум.

Иконка начала гудеть. Ахилл отключил звук.

«Элис, пойми намек».

Она действительно его достала. Проблема — и это действительно стало серьезной проблемой, сам этот факт лишь подчеркивал, насколько же Джовелланос все испортила, — заключалась в том, что она, очевидно, все видела в ином свете. Элис воображала себя своего рода освободительницей. Она действовала исходя из своих путаных представлений о благополучии Дежардена и явно ставила его интересы превыше Общего Блага.

Дежарден запустил загрузку террариума. На миг дисплей заполонила стартовая диагностика. На сей раз ни­каких глазных имплантатов: в конце концов, они были частью сети УЛН. Придется довольствоваться обыкновенным изображением и сенсорной панелью.

«Общее благо. Ну-ну».

Оно всегда воспринималось человечеством как безликая абстракция. Легче сочувствовать кому-то, с кем знаком лично, нежели отдаленным страданиям безвестных миллионов. Когда цунами ударило по Тихоокеанскому побережью, Дежарден наблюдал за обсуждениями, крутил фильтры, а про себя вздыхал с облегчением, что под этими руинами оказался не он, — но прекрасно знал, что смерть Мандельброт разобьет ему сердце.

Именно из-за этой нелогичности был так необходим Трип Вины. Именно из-за нее Ахилл так и не сдал Элис. Разумеется, о дружеских беседах теперь и речи не шло, это уж точно, но вот взять и предать Джовелланос он тоже не мог.

И потом. Если он действительно понял, что такое Актиния, то идею ему подала именно Элис.

Он прикоснулся к консоли. На дисплее открылось окно. По ту сторону завывал Водоворот.