– абсолютно все – что я делал, было, мать твою, ради тебя. Ради твоей безопасности. Ради твоего будущего. Чтобы ты могла двигаться дальше!

– Но ты снова забыл спросить: нужно ли мне такое будущее?

Ники высвободилась из моей хватки и, по инерции махнув рукой, сбила на пол стакан. Стекло разлетелось на осколки.

Заметив на тумбе еще пару стаканов, она не мешкала: каждый из них уже намеренно полетел в стену.

– Ники, – позвал я, когда она начала оглядываться, явно намереваясь уничтожить что-нибудь еще.

– Мне, – она схватила часы и швырнула их вслед за стаканами в стену, – ни черта не нужно было.

Следующей полетела полупустая бутылка виски. Телефон тоже пострадал, хотя ему досталось еще раньше.

– Ни твоей защиты! Ни опеки! Ни-че-го! – проорала она по слогам, вцепившись в ноутбук и занеся его над головой.

В два шага я оказался рядом. Понимал, что ей нужен выплеск эмоций. Но теперь началась настоящая истерика.

– Ники… – Она замерла. – Ники… – мягко повторил, и она медленно опустила руки. По щекам ее стекали слезы, с губ слетали всхлипы. Николетта разжала ладони, ноутбук с треском упал на пол, но мне было плевать. Мой взгляд не отрывался от ее дрожащих губ.

Она пошатнулась, и я подхватил ее за талию. Вместе с ней опустился на колени. Ники больше не скрывала слез. Не пыталась казаться сильной, неприступной. Она прижалась к моей груди. Я лишь слегка поморщился, когда она задела свежую рану, но не отстранился. Продолжал держать малышку в объятиях, искренне желая забрать ее боль себе.

Если бы только мог повернуть время вспять.

– Прости… – склонив голову, прошептал ей в волосы. – Прости, что заставил испытать столько боли. Знаю, что не могу вернуть упущенные годы. Я думал, что поступаю правильно…

– Когда умер папа… – чуть успокоившись, но не отстранившись, начала Ники, – мне просто нужно было, чтобы ты оставался рядом. Больше ничего, понимаешь? – Последовала серия всхлипов, но она продолжила: – С тобой я бы сумела все преодолеть. Меня бы не пугало будущее. Не терзали бы бесконечные кошмары. Только ты мог сохранить мой мир целым. Всегда был только ты… Лишь ты один. Только ты… Почему ты отказался бороться?..

Возможно, впервые в жизни я не нашел подходящих слов. Не представлял, что сказать. В любом случае выглядел бы глупцом. Впрочем, им и являлся.

Я приподнял Ники и подхватил на руки. Вместе с ней дошел до кровати, опустился на край и усадил Николетту на колени. Она продолжала льнуть ко мне. Теплое дыхание мурашками опускалось на кожу. Я стиснул руку в кулак, изо всех сил сдерживая порыв смыть границы дозволенного и снова поцеловать малышку.

Будто это могло что-то изменить.

Будто вместе с границами могли стереться все потерянные годы.

Будто перед нами так просто мог предстать чистый лист.

И все же… границы смылись. Но не по моей инициативе.

Спустя время, когда затихли всхлипы, Ники вытерла дорожки слез и взглянула на меня. Неуверенно коснулась щеки, пробежалась пальцами по коже и опустилась к шее. Участившееся дыхание выдавало меня с головой. Самообладание желало разлететься на куски, как град осколков стекла, усеявших пол.

Николетта подтянулась и сомкнула наши губы.

Миг. Один только миг я выждал, дав ей возможность отступить. Одуматься. Осознать, что только что сделала. И когда она не отпрянула, я ответил на поцелуй. Вложил в него все эмоции, которые рвались наружу с момента ее возвращения.

Сплетенные языки. Хаотичные, нетерпеливые движения рук. Легкая испарина на коже. Колкая боль от раны и мелких царапин, лишь подстегивающая страсть. И оголенные чувства… Выставлены напоказ. Обнажены. Я не сдерживал себя. Наслаждался каждым моментом. Словно он последний.

Перестало хватать воздуха, но мы отказывались отрываться друг от друга. Лишь на секунду. Один жадный вдох, не отстраняясь от распухших губ. И вновь их мягкость, сладость и неумолимый напор. Блаженная нега.

Ники ощутимо надавила мне на плечи. Поддавшись, я позволил ей опрокинуть меня на спину. Все же оторвавшись от губ, она теперь взирала на меня сверху вниз. Прямо как в тот раз. Во время нашего первого поцелуя. Помню, тогда я решил, что сошел с ума и придумал себе новую реальность. И как же, черт побери, не хотелось из нее возвращаться.

Николетта резкими, отчасти дергаными движениями, словно боясь передумать, расстегнула тонкий белый ремешок на талии и отбросила его в сторону. Провела руками по ткани серого платья, стягивая его через голову.

– Ты уверена? – хриплый вопрос, с трудом вытолкнутый из глотки. Потаенная надежда, что он не разрушит момент.

– Просто замолчи, – последовал столь же хриплый ответ.

Мой разум пытался сопротивляться. Призывал остановить Ники. Пока оба не пожалели о содеянном. Жаль, крики сознания потонули в реве бушующей страсти. Все, что я слышал, – гул взбесившегося сердца. Все, что видел, – горящий жаждой взгляд Николетты. Все, что чувствовал, – жар в паху и потребность удовлетворить сдерживаемое годами желание.

Вероятно, эгоизм у меня в крови. Моральная сторона вопроса вылетела в трубу. Ладони уверенно легли на оголенную кожу талии. Скользнули вверх. Бархат под шершавыми пальцами. Миг блаженства в разгар битвы. Сладостный самообман мнимой реальности. Мог ли я сопротивляться? Безусловно. Вот только… не хотел.

Пальцы достигли твердых сосков. Сжали, сорвав с любимых губ стон удовольствия. Как тогда. В далеком сне. Та же тональность. Та же мелодия страсти. Вот только мы уже другие. Нельзя обратить время вспять и вернуть прежнюю реальность, но можно построить новую.

Ее сбитое дыхание. Ловкие жесты пальчиков. Молния моих штанов уже расстегнута. Приподнял бедра, чтобы облегчить Ники задачу. Она избавилась от остатков белья на себе. Верно, к черту лишнюю ткань.

Малышка наклонилась, и я вновь захватил ее губы. Мягкие, родные, незабываемые… Ни в этой жизни, ни в любой другой. Узна´ю их из миллиона.

Заветные мысли отвлекли от происходящего. Отправили бдительность в нокаут.

Пришел в себя, почувствовав, как она направила член, насаживаясь на головку, и резко разорвал поцелуй, вспомнив о… Впрочем, неважно. Мысли потонули в глубине стона, когда она опустилась на меня до упора.

Проклятье.

Наслаждение пронзило каждую клеточку. Будто под кожу всадили сотни тонких иголочек, а следом выдернули, даровав освобождение. В памяти всплыли картинки прошлого – той ночи, когда Ники всецело отдала мне и тело, и душу. Но они тотчас разбились о крышесносную действительность – прямо здесь и сейчас она вновь со мной. Раз за разом принимала член в тугое лоно, доводя до исступления.

Николетта руководила процессом, задавала ритм, я не возражал. Но когда она склонилась для