Тьодольва Короткого. Одного их сына звали Оспак, второго Хельги, третьего – Вандрад, четвертого Торрад, пятого Торольв. У всех у них была осанка воинов. Дочь его звали Гудрун. Среди женщин, выросших в Исландии, она была первой по красоте и уму. Гудрун была благовоспитанной женщиной, и в то время вся роскошь, которой себя окружали другие женщины, казалась детской забавой по сравнению с великолепием Гудрун. Из всех женщин она была самой искусной и красноречивой. Она отличалась щедростью.

В доме Освивра жила женщина, которую звали Торхалла по прозвищу Болтливая. Она приходилась родственницей Освивру. У нее было два сына. Одного звали Одд, другого Стейн. Это были сильные люди, и никто лучше них не мог ворочать камни во дворе Освивра. Они были болтливы, как их мать, и их недолюбливали. Однако сыновья Освивра всегда были для них подлинной опорой.

В Тунге жил человек, которого звали Торарин. Он был сыном Торира Богатого. Он был богатым бондом. Торарин был человеком рослым и сильным. Ему принадлежали хорошие земли, но скота у него было немного. Освивр хотел купить эту землю, поскольку ему не хватало земли и у него было много скота. Случилось так, что Освивр купил у Торарина всю землю, начиная от ущелья Гнупускард (Провал) вдоль всей долины по обе стороны реки и вплоть до ущелья Стаккагиль. Это земля хорошая и тучная. Он устроил там горное пастбище. У него всегда было много домочадцев. Хозяйство его процветало.

На западе, в Саурбере, есть двор Холь (Холм). Там жили три родича. Торкель Щенок и Кнут были братьями. Они были знатного рода. С ними жил их зять, которого звали Торд. Прозвище свое он получил по матери и звался сын Ингунн. Отец Торда был Глум, сын Гейри[164]. Торд был статным и сильным человеком, умелым и ловким в тяжбах. Женой Торда была сестра Торкеля и Кнута, и звали ее Ауд. Она не была ни красивой, ни ловкой. Торд мало ее любил. Главным для него были богатства, а здесь их было собрано много. Хозяйство братьев процветало, с тех пор как Торд стал жить с ними.

XXXIII

Гест, сын Оддлейва, жил на западе, в Хаги (Пастбище), на Крутом Берегу. Он был большим хёвдингом и мудрым человеком, и во многих делах у него был дар провидения. Он был в дружбе со всеми знатными людьми, и многие приходили к нему за советом. Он каждое лето отправлялся на тинг и всегда гостил в Холе.

Однажды случилось так, что Гест после тинга заехал в Холь. Он рано утром отправился в путь, потому что ему предстояла длинная дорога. Он хотел к вечеру прибыть в Тюккваског (Чаща) к своему зятю Армоду. Тот был женат на Торунн, сестре Геста. Сыновьями их были Арнольв и Халльдор. Гест отправился в тот день верхом на восток из Саурбёра, доехал до горячего источника в Селингсдале и там немного отдохнул. Гудрун пришла к источнику и учтиво приветствовала своего родича Геста[165]. Гест приветливо встретил ее, и они начали беседовать друг с другом. Оба были умны и красноречивы. И когда прошло некоторое время, Гудрун сказала:

– Я хотела бы, родич, чтобы ты приехал к нам сегодня вечером со всеми своими людьми. Такова также воля моего отца, хотя он и предоставил мне честь передать тебе это приглашение. Он просит также, чтобы ты каждый раз останавливался у нас, когда едешь на запад или с запада.

Гесту это понравилось, и он сказал, что это превосходное приглашение, но что ему нужно проехать столько, сколько он наметил.

Гудрун сказала:

– Много снов видела я за эту зиму, но особенно четыре сна обеспокоили меня, и не нашлось такого человека, который бы истолковал эти сны, как мне бы хотелось, хоть я и не требую, чтобы они были истолкованы только согласно моему желанию.

Тогда Гест сказал:

– Расскажи свои сны. Возможно, что мы как-нибудь в них разберемся.

Гудрун сказала:

– Мне представилось, будто я стою у ручья, и на голове у меня чепец с загнутым вперед верхом, и я подумала, что он не к лицу мне, и мне захотелось надеть на себя другой, но многие уговаривали меня, чтобы я этого не делала. Все же я не послушалась их и сорвала чепец с головы, и бросила его в ручей, – и на этом мой сон кончился.

И дальше Гудрун сказала:

– Вот так начался второй сон: мне показалось, что я стою у озера. Мне представилось, будто на руке у меня очутилось серебряное запястье, которое принадлежало мне и очень мне шло. Мне казалось, что это – драгоценное сокровище, и я надеялась, что долго буду им владеть. И только я успела это подумать, как запястье упало с моей руки в озеро, и я никогда его больше не видала. Эта утрата казалась мне много значительнее, чем могла бы для меня быть потеря какого-нибудь украшения. Затем я проснулась.

Гест сказал только:

– Этот сон не менее важен.

И Гудрун заговорила дальше:

– Мой третий сон был таков: мне представилось, будто у меня на руке золотое запястье, и оно принадлежит мне, и я думала, что моя утрата теперь возмещена. И мне пришло на ум, что это запястье будет меня радовать больше, чем первое. Но это украшение, как казалось, было мне не настолько дороже первого, насколько золото дороже серебра. Затем было так, как будто я упала и хотела опереться на руку, но золотое запястье ударилось о камень и распалось на два куска, и из этих кусков, как мне показалось, потекла кровь. У меня было скорее чувство печали, чем чувство утраты, и я подумала, что в запястье была трещина. И когда я после этого посмотрела на поломанные куски, мне показалось, что я вижу несколько трещин, и все же мне подумалось, что оно могло остаться цело и невредимо, если бы я больше его берегла. И на этом кончился мой сон.

Гест сказал:

– Этот сон не менее знаменателен, чем предыдущие.

И Гудрун сказала дальше:

– Вот мой четвертый сон: мне приснилось, что у меня на голове золотой шлем, украшенный драгоценными камнями. Мне представилось, что это сокровище принадлежит мне, но меня мучило то, что шлем был слишком тяжел, и я едва могла удержать его на голове и склонила голову, но я не винила его в этом и не помышляла расстаться с ним. И все же он упал с моей головы в Хваммсфьорд, и после этого я проснулась.