— Ну что, может, ты запишешь количество и на этом покончим? — спросил он. — Тут я тебя не обману, потому что из-за копеек мы себе сложности устраивать не намерены. Потом притащишь свои счетчики, мы их поставим, и найн проблем.

— Мне надо обязательно самому посмотреть краны и горелки, — с грустью сказал Лева, точно ему не хотелось делать всю эту черновую работу. — У нас есть разные конфигурации счетчиков: квадратные, прямоугольные, круглые, плоские. Есть наши, а есть импортные, разных цветов. К примеру, к какому-то крану прямоугольник не подойдет, не поместится или по цвету смотреться будет некрасиво. Надо прикинуть, чтобы потом прийти и за полчаса все поставить. Порядок такой.

— И опять ты прав! — согласился Кузьма. — А во мне, чуешь, сидит эта русская закваска анархии! Пошли!

И он повел его сразу в лабораторию, уставленную приборами, сказав, что Хозяин в прошлом технарь, физик, любит науку и для собственного удовольствия сидит паяет, и тут пара кранов и пара конфорок. В лаборатории никого не было. Лева пристально оглядел ее, оценив, что оснащена она весьма пристойно. Даже есть установка для вакуумной пайки, а огромные микроскопы предназначены для сборки микроплат.

— Усек, какие нужны счетчики?

Скопин кивнул, с сожалением покидая лабораторию. Внутренне он уже смирился с тем, что Тюменина не увидит.

— Есть еще одна ванная и туалет наверху, рядом со спальней хозяина, но тебе придется поверить мне на слово, потому что туда мы не пойдем. Хозяин там не один, а с невестой, сам понимаешь, что вторгаться туда неудобно. Но там, я тебе расскажу, два крана, ванна, душ, туалет и биде. Все. Сантехника итальянская, поэтому ты себе представляешь. Туда счетчики желательно поэлегантнее, может быть, импортные, подумай. Все сделано под белый фарфор, так что и счетчики желательно такие же. Кстати, я видел итальянские, они хорошо вписываются, поэтому если в вашей конторе нет, то мы сами купим. Ты позвони мне, когда проверишь.

Лева кивнул. Они зашли еще в ванную, Скопин записал в блокнот цвет стен, прикинул, где ставить счетчики.

— А на кухне у вас тесновато, — проговорил Скопин, направляясь туда. На удачу, там наливал себе кофе Тюменин. Он был в длинном махровом халате, на редких седоватых волосах блестели капельки воды, видимо, он только что вышел из душа.

— Проснулся, Миша! — радостно поприветствовал его Кузьма. — А это наш сантехник, скоро придет счетчики ставить, и прощай вольная вода! Сколько за перерасход там?

— Пока копейки, но потихоньку начнут увеличивать, сами понимаете, и каждая лишняя пригоршня будет отражаться на кошельке… — заверил Лева.

— Вот так, Миша, поэтому лишняя копейка не помешает!

«Понятно, чем они его держат», — подумал Скопин.

Зазвонил телефон, Кузьма снял трубку с аппарата, стоявшего в кухне.

— Слушаю… Да… Привет!.. Понятно! Подожди, я переключусь на радио! — Он вытащил трубку, включил ее. — Я сейчас, — бросил он Скопину. — Попей пока кофейку! Миша, налей ему!

Кузьма вышел, продолжая разговор. Лева посмотрел на физика. Выглядел он ужасно: вздутые мешки под глазами, дряблая кожа щек и жуткий взгляд самоубийцы. Момент был подходящий, и Скопин тотчас его использовал, потому что Кузьма мог вернуться в любую минуту. Лева оглядел кухню, но глазка видеокамеры не обнаружил, значит, можно было действовать открыто. Он протянул Тюменину записку. Тот недоуменно посмотрел на сантехника.

— Это от Володина. Спрячьте, потом прочитаете.

Тюменин взял записку, развернул, увидел почерк, подпись, свернул ее и спрятал в карман. Проглотил комок, вставший в горле.

— Где он?

— Здесь… — Лева сделал себе кофе. — Нам очень важно, чтобы вы приняли правильное решение. — Там телефоны, по которым вы сможете позвонить и сказать кодовые слова. Мы будем ждать три дня. Не делайте глупостей. Если сложно вырваться, то скажете другие слова, технология в записке изложена.

Тюменин со страхом смотрел на Скопина. Он вытащил записку, пытаясь понять, что происходит.

— Потом прочитаете, не сейчас! — натянуто улыбнулся Лева. Он сел за стол, глотнул горячего кофе, обжегся. — С водой перебоев не бывает? — заговорил Скопин на нужную тему. Кузьма мог специально уйти, чтобы послушать, о чем они могут говорить. Кроме того, в кухне мог стоять «клоп», чтобы Хозяин имел возможность прослушивать, о чем тут говорят. К счастью, если он сейчас с невестой, то вряд ли этим занимается. — Хорошо тут у вас. Тихо. Я у Потаниных был, там двое сыновей как врубят свои колонки, оглохнуть можно. Мы все держим под контролем. И водоочистку, и канализацию. Абсолютно все, — добавил Лева, глядя в глаза Тюменину.

Последний, кажется, понял, кто такой Скопин и о чем идет речь. Спрятал записку и опустил голову.

— Ладно, я пойду, а то дел еще много!

Лева вышел. Кузьма болтал по телефону в гостиной.

— Подожди, у меня тут сантехник! — Кузьма оторвался от трубки.

— Мне еще весь поселок обойти надо. — Скопин показал на часы.

— Тебя как кличут-то?

— Лев Скопин.

— Давай, пока, Лева! Позвони насчет счетчиков!

— Договорились!

Скопин ушел. Вышел за ворота, двинулся в сторону опушки леса, где его поджидал Денис.

— Ну что? — спросил Грязнов-младший.

— Нормально! Все получилось!

Тюменин, запершись в своей комнате, несколько раз перечитал записку. Почерк Володина он узнал сразу же, как только раскрыл ее еще на кухне. Сомнений у него не возникло и в том, что не сегодня-завтра их всех повяжут, а значит, тюрьма, следствие и, несмотря на все обещания Валериана, он будет проходить как соучастник преступной группы, совершившей умышленное убийство важного лица и причинившей тяжкие телесные повреждения второму государственному чиновнику. А если брать во внимание убийства Старостина и Клюквина, то уже три трупа и один калека. А это вышка без всяких разговоров. В России пока что смертная казнь не отменена. Нажимал кнопку он, а не Кузьма и не Станкевич. Тюменин знал особенности аппарата, пошел на это добровольно, есть счета и полученные им деньги за смерть Шелиша и за нанесение тяжких повреждений Кромину.

Володин тут никак повлиять не сможет, решение примут высшие государственные и судебные власти, а они за убийство рассчитаются с ними на полную катушку. Газеты и телевидение поднимут дикий трезвон, приедут к его родителям, будут расспрашивать, не проявлял ли Миша в детстве садистских наклонностей, будут терзать жену, а самое главное — дочку. Она уже совсем взрослая, закончила седьмой класс, и ученики будут показывать на нее пальцем и говорить друг другу: вон дочка маньяка-убийцы идет!

Тюменина от одной этой мысли встряхнуло в ознобе. Он зашел в туалет, спустил записку в унитаз. Решение пришло сразу же: он должен уничтожить аппарат, как хотел это сделать еще раньше Володин, и уйти из жизни сам. Этим он хоть как-то сгладит тот позор, который выпадет на долю его близких. Суда над ним уже не будет, а значит, и позора. Решение пришло легко, потому что об этом Тюменин подумывал и раньше, когда казалось, что их никто и никогда не схватит за руку. Он понимал, что стал убийцей, и для его самолюбия это падение в страшную пропасть было нестерпимо. Физика хорошо знали в ученом мире, и Володин не раз восторгался его неожиданными решениями, когда они конструировали аппарат. Тюменин сделал «пулю-ловушку» с особой магнетической оболочкой, которая, разрывая кожу, одновременно анестезировала нервные окончания, в результате чего человек не ощущал, что в него входит инородное тело. Когда Кузьма сообщил о капельках крови, Тюменин усовершенствовал «пулю». Новый вариант испытали на Кузьме. Охранник согласился на эксперимент за тридцать тысяч долларов. Стрелял сам Хозяин. Пуля вошла без единой кровинки. Испытав «ловушку», они легко извлекли ее из тела охранника.