Наконец Капитан решил, что испытания орков должны включать в себя искусство мореплавания (наиболее важное из всех испытаний), сражение, разгадывание загадок (для проверки умственных способностей претендентов), проверку на мужество и умение заключить хорошую сделку. Установив такие испытания, Капитан посчитал нечестным самому судить об успехах того, что ему предстояло пройти. Тогда он обратился к жене, велев ей сделать условия испытаний как можно жестче. Та исполнила повеление. Безошибочно почуяв, что на карту поставлена честь верховного правителя орков и ее собственная, жена Капитана предельно ужесточила условия испытаний. Бедный Капитан едва уцелел, управляясь с делом.

Однако главная ведунья орков сочла такой исход испытаний вполне приемлемым — как-никак Капитан остался жив. Ее решение подкрепилось исключительно благоприятным знаком: в этот момент неведомо откуда появился диковинного вида черный кот и прыгнул ей прямо на колени. Ведунья даровала Капитану право стать Владыкой. После всех этих тягостных и едва не окончившихся смертью испытаний сама Трансфигурация, когда тело превращается в камень, а камень вновь становится телом, показалась Капитану сущим пустяком, на который он почти не обратил внимания.

После этого не было отбоя от орков, желавших подвергнуться суровым испытаниям и стать Владыками. Капитану пришлось заняться тщательным отбором претендентов. Правда, число их значительно уменьшилось, когда орки узнали, что будущим Владыкам придется не только иметь дело с людьми, но еще и вести себя с ними вежливо и учтиво.

На Совете Владык, которому предстояло избрать Дагнаруса претендентом, присутствовали девять Владык из числа людей, включая Хельмоса, и десять Владык из числа эльфов, включая господина Мабретона. Дворфов представлял Даннер, а орков — Капитан и еще двое его соплеменников, которым все же удалось пройти смертельные испытания.

— Ваше высочество, согласно обещанию Защитника, все десять эльфов проголосуют за вас, — сообщил принцу Сильвит. — Даннер, разумеется, тоже проголосует за вас; в этом можно не сомневаться. Орки, как вы знаете, — непредсказуемые существа, и бесполезно даже пытаться предугадать, как они поступят. Вдруг какая-нибудь букашка поползет слева направо, а не наоборот, и это мгновенно изменит их решение. Что же касается людей, увы, никто из них в данный момент не поддерживает вас.

— Спасибо моему дорогому братцу, — сказал Дагнарус.

— Пока что вы можете рассчитывать на одиннадцать голосов, ваше высочество, — подытожил Сильвит. — Чтобы победить, вам требуется набрать семнадцать голосов, то есть — еще шесть.

Дагнарус нахмурился. Заложив руки за спину и меряя шагами комнату, он думал о девяти Владыках, настроенных против него. Хельмос никогда не изменит своего решения. Остальных Владык Дагнарус почти не знал. Прежде он не обращал на них особого внимания и только раскланивался с ними на официальных церемониях. Кажется, на каком-то приеме он за столом передал кому-то из них соль. У принца не было ничего общего с этими людьми, толкующими о книгах, музыке, философии, метафизике и величии человека.

— Я слышал, — осторожно добавил Сильвит, видя мрачное настроение принца, — что трое ваших Владык колеблются в своем решении.

— Так. Это уже лучше, — вскинул голову обнадеженный Дагнарус.

— Могу ли я дать вам совет, ваше высочество?

— Разумеется, Сильвит. Никто так не изощрен в интригах, как вы, эльфы.

Сильвит поклонился, принимая комплимент.

— В своей речи перед Советом вам непременно следует подчеркнуть, что постоянные призывы вашего брата к Владыкам быть миролюбивыми и его отказ обсуждать возможность появления в их рядах Владыки Войны противоречат изначальным замыслам богов.

— Неужели? Ты удивляешь меня, Сильвит. Продолжай дальше.

— Тут нет ничего особо удивительного, ваше высочество. Проходя испытания, претендент должен показать свое владение воинским искусством.

— Но, судя по словам Гарета, все это — не более чем ритуал. Никаких настоящих сражений, — недовольно поморщился Дагнарус.

— Ритуал или нет, главное — такой замысел существует. И самым впечатляющим доводом является то, что боги даруют Владыке магические доспехи. Доспехи, мой господин.

— Верно! — воскликнул пораженный Дагнарус. — Ты прав, Сильвит. Магические доспехи. Значит, замысел богов состоял в том... — Принц умолк, не сводя с эльфа глаз.

— Замысел богов, ваше высочество, состоял в том, чтобы Владыка являлся не только мудрым наставником людей, но и их реальным защитником. А это, помимо мира, означает также и войну. Вам стоит упомянуть, что все Владыки из числа эльфов и трое орков — искусные воины и опытные военачальники. Хотя все мы надеемся на вечный мир между нашими расами и верим в это, никто не знает, какие сюрпризы нам может преподнести будущее. И людям нежелательно проявлять здесь слабость.

* * *

— И мне думается, — сказал Дагнарус, выступая перед Советом с Прошением об избрании, — что, хотя мы все надеемся на вечный мир между нашими расами и верим в это, никто не знает, какие сюрпризы нам может преподнести будущее. Владыки из числа наших друзей-эльфов известны своим мужеством и воинским искусством, проявленными ими на полях сражений. Господин Мабретон, к примеру, — герой битвы за Тессуанскую крепость.

Та битва оказалась разгромной для армии людей, о чем прекрасно помнили все девять человеческих Владык, собравшихся за этим столом. Лица их были суровы и мрачны. Им особенно неприятно было видеть самодовольные улыбки эльфов, которым теперь принадлежала Тессуанская крепость. Король Тамарос слегка кивал. Даннер постукивал кулаком под столом, выражая на манер дворфов свое согласие.

Хельмос с тревогой и озабоченностью наблюдал за собравшимися.

«Неужели вы не понимаете, что вытворяет мой брат? — мысленно спрашивал их Хельмос. — Он играет на старых страхах, оживляет давнюю ненависть. Он потчует всех нас отравой, скрывая за сахарной глазурью ее истинный отвратительный вкус. Эльфы поддерживают Дагнаруса. Несомненно, он вступил с ними в сговор. Господин Мабретон распространяется о том, какую доброту проявил Дагнарус по отношению к его жене, как помог ей убедиться в том, что ее ценят при чужом дворе. Теперь, по словам Мабретона, его жена настолько здесь освоилась, что ей претит сама мысль о возвращении на родину! Недаром говорят: муж всегда последним узнает об измене жены. Я ничем не могу это доказать, да и будь у меня доказательства, я не стал бы этого делать, — думал Хельмос. — Я могу лишь молить богов о том, чтобы мой брат не навлек позор на всех нас и в особенности — на несчастную госпожу Мабретон. О чем этот вертопрах думает? Разве он не знает, что госпоже Мабретон в случае ее разоблачения грозит смерть?»

«Скорее всего, знает. — Хельмос с горечью смотрел на младшего брата. — Знает и не обращает внимания. И так будет продолжаться, пока он не насытится этой женщиной. А если подтвердятся и другие слухи — будто Дагнарус поклоняется Пустоте... причем вместе с Гаретом — своим чересчур преданным и податливым другом... что ж, я не решусь сказать и об этом. Если это окажется правдой, такая правда погубит нашего отца».