Дарио перестал ухмыляться и перевел взгляд. Он внезапно очень заинтересовался историей Томаса про бар в Мюнхене, для которого тот смастерил танцующую машинку в обмен на неоплаченный счет его дяди. Это и правда была хорошая история.

Джессу хотелось бы быть неравнодушным.

Халила одновременно и улыбалась, слушая историю Томаса, и посматривала на Джесса с беспокойством. Ее сочувствующий и вопрошающий взгляд был просто невыносим. Профессор Вульф и капитан Санти никому не рассказали о заключении Морган под стражу, а Джесс… у Джесса не хватало смелости.

Он поднялся и пересел подальше от остальных, на пустой ряд, где вытянул ноги на два сиденья и сделал вид, что спит. Звук смеха друзей был ему противен, тот был словно наждачка, царапающая его душу до крови. Ему хотелось стать кем-нибудь другим. Исчезнуть.

– Подвинься, – раздался голос над ним. Джесс убрал руку с глаз и нахмурился, увидев Глен. Ее рана на голове зажила, однако лоб по диагонали пересекал воспаленный шрам – скорее всего, он на всю жизнь. Она гордилась им. Боевые ранения.

– Вокруг много свободных мест, – сказал Джесс и снова закрыл глаза рукой. Глен схватила его за ноги и столкнула их с соседнего сиденья, и Джессу пришлось сесть, выдавив из себя звук, который прозвучал, да и ощущался как рычание где-то глубоко в груди.

Глен плюхнулась на освободившееся место рядом с ним.

– Утомляет, не правда ли? Притворяться, что все в порядке. Я все знаю насчет Морган.

Что ж, на одного человека меньше, кому придется сообщать новости.

– Расскажи им ты, я не могу.

– Если хочешь. – Она сделала паузу в секунду-другую, а потом продолжила: – Вульф беспокоится, что тебя могут обвинить в том, что ты симпатизируешь поджигателям. И это звучит правдоподобно. Ты исчез с ними, когда поезд взорвался.

Если она намеревалась вывести его из себя, ей это удалось. Джесс медленно выпрямился и уставился на нее.

– Я не исчезал вместе с ними. Меня похитили.

– А потом они тебя просто отпустили, не оставив ни царапины помимо тех, которые ты получил при спасении из поезда. Послушай, я не говорю, что я верю во все это. Я лишь считаю, что тебя в этом и правда легко будет обвинить. Артифекс видит шпионов за каждым углом в Александрии. Тебе следует быть начеку и сделать все, чтобы тебя не назвали шпионом. Твоя репутация уже и так запятнана.

– Не понимаю, о чем ты.

– О твоей семье, ynfytyn[18]. Я не знала об этом до Оксфорда, но теперь мы все знаем. Неужели ты думаешь, руководитель Артифекса не знает? И если даже не знает, думаешь, Дарио не использует эту информацию против тебя, если вы окажетесь претендентами на одну и ту же должность?

– И ты используешь, – сказал Джесс, и Глен в ответ покосилась на него. – Мы никогда не были друзьями. Ты бы столкнула меня с обрыва, если могла бы.

– У нас с тобой разные цели, так что это не имеет значения, – ответила она. – У меня недостаточно навыков, чтобы становиться профессором и заниматься наукой, однако я планирую стать магистром военного дела в будущем. Так что я для тебя не опасна. И ты для меня тоже, полагаю.

– Прямо сейчас я опасен для всех.

– Но больше всего для самого себя, – сказала она и сделала паузу. Ее тон изменился, совсем чуть-чуть, но заметно. – Санти сказал, с ней все в порядке. Злится на всех, но цела и невредима. Она справится. Она сильная.

Джессу стало еще хуже оттого, что даже Глен, самая черствая из всех них, читает его как бланк.

– Я знал, что Санти за ней придет, – признался Джесс. – Она могла бы сбежать. Я сделал все, чтобы не сбежала.

Глен ответила не сразу, а когда наконец заговорила, ее тон стал еще мягче и осторожнее:

– Ей бы не удалось сбежать. Я болтала с тулузскими солдатами, когда мы пили вино. Им был отдан приказ: если бы Морган сбежала, они должны были найти ее и любым способом доставить обратно для транспортировки. Если бы мы им помешали, они бы нас убили.

Джесс повернулся, чтобы взглянуть на Глен. Она это не придумала.

– Чушь собачья! – хотя на самом деле он так не считал.

– Это не чушь. Они бы просто сказали, что во время пожара в поезде никто не выжил. Разослали бы письма нашим родным, выразили соболезнования, и проблемы решены. Вульф для Артифекса – тоже проблема, ты сам знаешь. Слышал ведь, что он говорил вчера за ужином.

– Он был пьян.

– Он был искренен. – Глен посмотрела Джессу прямо в глаза, и на этот раз ее взгляд не был сердитым. Он был почти добрым. – Это не твоя вина. Она это поймет. Рано или поздно.

Она как-то странно и неловко похлопала Джесса по колену, и он решил, что таким образом она выражает свою поддержку. Потом Глен поднялась и вернулась к остальным.

Джесс снова растянулся на сиденьях и закрыл глаза. Нет, это его вина, что бы там Глен ни говорила. И, даже если Морган его простит, некоторые виды вины остаются с нами навсегда.

* * *

Конвой отъехал далеко, разбил лагерь, и Джесс снова не увидел Морган. Никто ее больше не увидел. Глен сдержала обещание, она все им тихо рассказала, и к вечеру они уже не упоминали имя Морган при Джессе.

Никто не знал, что сказать, даже Томас, поэтому все просто сделали вид, что ничего не произошло, что возвращение в Александрию для всех облегчение и все станет снова нормально, как только они окажутся в своих постелях в доме Птолемея. За столом все радовались, и только Джесс сидел в углу, молчаливый, как привидение.

На вторую ночь Джессу не удалось сбежать от Томаса, потому что его приятель-великан решил, что Джессу необходима компания во время прогулки по лагерю. Библиотечные солдаты, мужчины и женщины, присланные из Александрии, не собирались рисковать, поэтому поставили вооруженный караул по всему периметру лагеря.

– Мне будет полезно размять ноги, – сказал Томас. – В этих малюсеньких каретах тесно. Ты в порядке?

Его вопрос Джесса удивил, а еще разозлил настолько, что он одарил друга злым взглядом.

– Нет, – сказал Джесс.

– Я так и знал. Все хотят, чтобы у тебя все было в порядке. Это, должно быть, только хуже, когда ты осознаешь, что все полагают, ты можешь просто забыть все и… жить как обычно.

Томас не игнорировал боль Джесса, однако и не указывал на нее. Он просто молча показывал, что понимает. Джесс медленно выдохнул и отвернулся.

– Она в клетке, – сказал Джесс. – И я усадил ее туда.

– Нет, ты не виноват. Я ведь тебя знаю.

Джесс покачал головой и продолжил шагать. Хотелось бы ему дошагать пешком до Александрии. Доползти. Может, тогда боль в мышцах бы заглушила мысли в его голове.

– Что ты там высматриваешь?