– Хорошо. Здесь нет овец, но скоро они появятся. Слишком накладно платить деньги за вещи, которые мы могли бы производить сами. – С тем же невозмутимым видом она повернулась к горничной, явившейся с охапкой теплых одеял. – Мэг, не могла бы ты найти для Мэри и ее подруги постель и немного овсянки? Они остаются.

Когда вновь прибывших увели, Элисон двинулась следом, но Рори встал у нее на пути, преградив выход из комнаты. Она подняла на него взгляд, в котором не было ни удивления, ни горестного выражения, которое он видел чуть раньше.

– Что это за разговоры о младенце, которого собираются хоронить? – поинтересовался Рори ворчливым тоном, но его руки нежно сжали плечи жены.

– Ребенок Мэри умер. Он сейчас на кухне, там им занимаются.

На ее прелестном лице еще виднелись следы слез, но глаза приняли отсутствующее выражение, за которым она привыкла прятать свои чувства. Смутно Рори понимал, что она защищается и от него тоже. Его внутренности тоскливо сжались.

Ах, он знал, что нужно делать. Нужно обнять Элисон, осушить поцелуями ее слезы и не выпускать ее из объятий до тех пор, пока она не даст выход своей боли и не выплачет подсознательные страхи за собственного ребенка. Но он также знал, что тем самым выпустит на волю свои мучительные потребности, а он утратил на это право, когда оказался неспособен спасти собственную жену.

А раз так, существует лишь один способ защитить Элисон и их будущего ребенка от жестокостей окружающего мира. Печально вздохнув, Рори откинул с ее лица шелковистую прядь.

– Скоро сюда прибудет Дугал на «Морской ведьме». Он может забрать тебя и доставить в Лондон по морю. Там вы с ребенком будете в тепле и безопасности, а в случае необходимости сможете воспользоваться помощью врачей. С нашим ребенком все будет в порядке, милая, вот увидишь.

Элисон слабо улыбнулась, уловив неуверенные нотки в его голосе. Похоже, он понимает ее ничуть не лучше, чем домоправительница.

– Нет, Маклейн, тебе не удастся так легко отделаться от меня. Всю свою жизнь я прожила словно в коконе, защищенная от внешнего мира. Я не жалуюсь, поскольку не знала другой жизни, да и никто не нуждался во мне. Но я не могу больше прятаться от реальности. Неужели ты думаешь, что я буду спокойно смотреть, как люди голодают, а дети умирают, – и ничего не предпринимать? Если ты не намерен воспользоваться моим наследством, чтобы помочь им, это должен сделать кто-то другой. Спокойной ночи, Рори.

Она вышла из комнаты и поднялась по лестнице, чтобы лечь в свою одинокую постель, оставив Рори смотреть ей вслед с мучительной тоской, от которой – он знал – ему никогда не избавиться.

Очаровательное дитя, которое он некогда увез с собой и которому показал мир, превратилось наконец в женщину, но эта женщина больше не нуждается в нем.

Он же остался с тем, с чего начинал: он восхищался прелестным созданием и терзался страхом, что его грешное прикосновение уничтожит его.

– Никакое он не зло. Зло – это дьявол, а Драммонд просто жадный, как большинство английских господ.

– А я говорю, он дьявол! Вы не видели его так близко, как я! В его черное сердце надо бы вбить кол, а тело сжечь на костре!

– Хорошо бы леди Маклейн наслала на него проклятье, – вставил третий голос, хихикнув.

Элисон выбрала этот момент, чтобы войти в кухню. Бессмысленный спор мигом прекратился, и слуги вернулись к своим занятиям. Элисон посмотрела на Мэри, удивленная, что девушка так быстро оправилась от болезни. На ней было удобное шерстяное платье из числа тех, что Элисон велела сшить из ткани, приобретенной специально для слуг. Но, к сожалению, она не догадалась заказать кожу для обуви, о чем и сделала себе мысленную пометку, глядя на босые ноги девушки.

Мэри даже не взглянула в ее сторону, однако Элисон догадывалась, что именно она затеяла этот разговор. Несколько дней отдыха благотворно сказались на ее внешности. Лицо с приятными, хотя и резковатыми чертами сияло чистотой, как и каштановые волосы, убранные под аккуратный чепчик. Девушка все еще была чересчур худой, и на щеках рдели лихорадочные пятна, но она прилежно трудилась, замешивая тесто в глубокой чаше без малейших признаков слабости.

Элисон не стала выяснять, кому из слуг принадлежала реплика о проклятии, лишь задержала задумчивый взгляд на юной служанке, которая скребла горшок у очага. Девочка покраснела.

– Сегодня вечером нам понадобится больше еды, скажем, еще на двадцать человек. Можно это устроить?

В отличие от вышколенных слуг ее деда, эти люди имели обыкновение задавать вопросы и высказывать свои суждения, не дожидаясь, пока их спросят. Постепенно Элисон пришла к выводу, что проще учесть их мнение, чем навязывать собственное. Ее собственный опыт был слишком ограничен, чтобы полагаться исключительно на него.

– Двадцать человек? – удивилась кухарка. Эта плотная добродушная женщина лет сорока, с сединой в темных волосах, была признанной главой кухни, на которой работала еще до рождения Элисон. Она хорошо помнила мать и бабушку Элисон, но полагала, что новая хозяйка больше напоминает свою бабушку, серые глаза которой, казалось, могли читать в душах. – А что, разве приходил посыльный?

Это была одна из особенностей жизни в полной изоляции от внешнего мира. Ничто не могло произойти без ведома остальных. И все знали, что посыльный сегодня не приходил.

– Рори ждет прибытия своего корабля. Если этого не случится сегодня, оставим то, что можно, на завтра. Уверена, здесь достаточно ртов, чтобы съесть то, чего нельзя сохранить.

Последний аргумент не встретил возражений, и удовлетворенная кухарка согласилась приготовить еду. Несмотря на то, что она дала им вполне приемлемое объяснение, выходя из кухни, Элисон услышала, как чей-то торжествующий голос произнес:

– У нее есть дар, говорю вам. Я сама слышала, как хозяин говорил, что не знает, когда придет корабль. А вы видели, как она посмотрела прямо на меня? Будто знала!

– Каждый бы узнал твой писклявый голосок, болтушка! Ну-ка заканчивай с котелком и принимайся за картошку.

Элисон глубоко вздохнула и зашагала по коридору. Хоть она и сказала Рори, что больше не хочет жить в ватном коконе, бывали минуты, когда ей казалось, что она поспешила объявить о своей независимости.

Поднявшись на второй этаж, чтобы посмотреть, как продвигаются работы по обновлению их личных апартаментов, Элисон с удивлением обнаружила, что Рори все еще сидит за своим письменным столом. Когда он решил устроить в этой комнате свой кабинет, она заказала на окна плотные драпировки и распорядилась поддерживать в камине огонь, чтобы он мог работать в тепле. Вряд ли Рори заметил эти улучшения, а тем более оценил их. Поэтому она удивленно приподняла брови, когда муж поднялся при ее появлении и, отвесив учтивый поклон, заговорил о том, чем были заняты ее мысли:

– Я и не представлял, какие чудеса могут сотворить обыкновенные занавески и огонь, пока не попытался работать внизу, в главном зале. Боюсь, я провел слишком много времени в Вест-Индии, чтобы чувствовать себя уютно в холодном помещении.