Уилл явно нахмурился.

– Объясни мне, почему ты здесь? Почему они заставляют молодую девушку работать в саду, где растут ядовитые растения? Почему ты торчишь здесь одна с молодым человеком? – Калли попыталась возразить, что она не одна, а с отцом Керисом, но Уилл ее перебил:

– Да, конечно, но от этого сонного старика, вероятно, немного пользы. Нет, ты должна все рассказать. Я слушаю.

Только через час Уиллу удалось наконец восстановить из рассказа Калли все события. Несмотря на то, что Калли прирожденная рассказчица, когда речь заходила о Талисе, она совершенно сходила с ума. Она не могла сказать связно больше двух фраз о том, как она жила в Хедли Холле, и на третьей фразе опять и опять начинала жаловаться на вероломство Талиса, на то, как он теперь ухаживает разом за всеми женщинами в королевстве, а ее совершенно забыл.

Уилл слышал даже не по ее словам, а по голосу, как она одинока, как пуста и скучна ее жизнь. Если Талис был с Калли рядом, она могла интересоваться многими вещами – своими историями, животными, другими людьми, – но когда Талиса, не было, ее ничто не интересовало. Без Талиса некому было рассказывать истории, некого смешить, не для кого жить.

В одну из ее тирад относительно бессердечности Талиса Уиллу удалось вставить:

– Ну, а каково Талису-то все это? – Когда Калли вздрогнула и замолчала, не понимая, он пояснил:

– Как Талис-то?… Счастлив? Радуется жизни?

На обед Калли подала ему пирог с мясом, и теперь они ели его вместе, сидя под деревом. То, что ей не полагается обедать в доме, за одним столом со всей семьей, в очередной раз убедило Уилла в том, что он и так заметил с самого начала – что-то тут не так.

– Нет, – не задумываясь ответила Калли. – Талис не радуется жизни.

– Да? Но как же; скажи пожалуйста, можно не радоваться жизни, когда вокруг тебя столько женщин? В его возрасте я был бы просто счастлив.

– Не счастлив он, не счастлив! – закричала Калли. – Он их всех не любит! Он хочет меня! Я же знаю! – Она закрыла лицо руками и снова разрыдалась. – Ну почему он не придет ко мне? Я здесь торчу день и ночь! А этот человек, тот человек, который вроде бы, как он считает, его отец, этот человек ему готов разрешить все на свете! И почему же тогда он ко мне не приходит? Он сказал, что если нам не дадут быть вместе, то он все бросит и мы вернемся на ферму. Но он лгал, лгал! Почему?

– Не знаю, солнышко, – сказал Уилл и снова обнял ее. Он не хотел смотреть, как она плачет, как она потрясена, что Талис ее предал. – Но я это попробую выяснить. – Ему хотелось предложить ей что-нибудь, чтобы улучшить ее настроение, поговорить о чем-нибудь веселом, и он, погладив ее волосы, сказал:

– Что бы тебе хотелось, чтобы Талис сделал? Тебе хотелось бы, чтобы он купил тебе в подарок роскошный дом, наподобие того, что у них там? – Он кивнул головой на Хедли Холл.

Калли не расслышала нотку зависти в голосе Уилла. Конечно, он чуть-чуть сожалел, что другой человек мог дать детям то, что он им дать был не в силах. Ведь если бы не Мег, то Калли и Талис сейчас даже не умели бы считать и писать.

– Нет, не надо мне никакого дома, – ответила Калли зло. – Я другого хочу. Я хочу… – вытирая глаза тыльной стороной ладони, она сказала:

– Я хочу, чтобы он меня не стыдился, вот чего я хочу!

– Он тебя не стыдился? – Уилл всплеснул руками. – Калли, дружочек, ну, как ты можешь так говорить о Талисе? Он никогда в жизни не хотел быть без тебя. Он всегда тебя любил.

– Да, любил, когда больше никого не было. Ему тогда не из кого было выбирать. А теперь там есть из кого выбирать, там столько красивых женщин, ну вот, он больше не хочет меня видеть. Его отец Джон Хедли богач, а я – дочь какого-то мерзавца по имени Гильберт Рашер, о котором ходят жуткие слухи, рассказывают ужасные вещи или вообще ничего не хотят говорить. Талис не хочет, чтобы его видели с такой, как я. Я – ядовитая девчонка, вот я кто теперь.

Уилл не знал, что сказать, чтобы ее утешить. Конечно, Уиллу было прекрасно известно, что все ее обвинения вызваны ревностью, что на самом деле Талис ее никогда не стыдился, но ему было ясно, что, наверное, происходит что-то странное, если дети не вместе. А может, так было принято у этих богачей? Этого он не знал…

– Ну, так что же? – снова повторил ой. – Чего бы тебе хотелось от Талиса?

– Ничего. Мне от него ничего не надо.

– Ладно, ладно, не надо показывать свою гордость. Я то знаю, как ты его любишь. Расскажи мне историю о том, что бы тебе хотелось, чтобы Талис для тебя сделал.

Он хотел ее развлечь и утешить, но она в ответ серьезно посмотрела ему в глаза.

– Талис полагает, что я принадлежу ему. Он думает, что я его, но ведь он ничего не сделал, чтобы меня заслужить. Понимаешь? Он за меня никогда не боролся!

– Понимаю, – кивнул Уилл, который знал, как важны такие вещи для женщин. Все женщины любят, чтобы за них боролись, чтобы их завоевывали. А Талис, конечно, ничего никогда не делал, чтобы завоевать Калли. Иногда даже казалось, что они родились уже женатыми.

– Я хочу, чтобы Талис всем говорил, что он любит меня больше всего на свете, – тихо сказала Калли. – Я хочу… Я хочу, чтобы он с крыши прокричал о том, что я его и что ему больше, кроме меня, никого не надо.

Уилл не выдержал и расхохотался. Не очень-то просто было вообразить себе, как гордый, самолюбивый Талис забирается на крышу и, как петух, кричит оттуда о том, что любит Калли. Нет, более правдоподобно было представить, как Талис, разлегшись под тенистым деревом, милостиво позволил бы Калли приготовить для него пирог с крыжовником.

Надо сказать, до сих пор Калли этого было вполне достаточно.

– Ну, думаю, ты просишь слишком многого, – отсмеявшись, сказал Уилл. – Но посмотрим, что я смогу сделать, – вздохнув, без большой надежды прибавил он.

– Надоедливый старик, – бормотал Джон за обедом, ожесточенно стуча по тарелке вилкой. – Я его выпроводил со своей земли и приказал не сметь возвращаться! Если вернется, я его повешу.

Хью отлично знал, что лучше помалкивать. Джон разгневался, потому что его возлюбленный Талис вчера буквально чуть с ума не сошел при виде старого сгорбленного человека в дешевой крестьянской одежде. Они скакали на лошадях и отрабатывали метание копья в столб, и вдруг Талис, как будто перестав соображать, на всем скаку спрыгнул с лошади и помчался к этому старику, а потом бросился ему на шею, как будто ему было не больше трех лет от роду.

Джон, которому больше всего на свете хотелось, чтобы Талис его любил, чуть не задохнулся от ревности. Он немедленно приказал Талису возвращаться, желая сделать ему замечание, но Талис даже не расслышал его, непрерывно целуя старика по очереди в обе морщинистые щеки. Старик услышал сердитые окрики Джона первым и указал Талису, что его зовут.

К дальнейшему гневу Джона, Талис принялся представлять ему этого старика с таким видом, как будто их почтила визитом персона королевской крови. Лицо Джона побагровело от ярости. Он приказал Талису немедленно возвращаться к занятиям.