Он мельком видел ее в городе – она как раз входила в винный магазин. Видик у нее был что надо: круглая задница, туго обтянутая короткой красной мини-юбкой, и белая рубашка, завязанная узлом под самой грудью. Она совсем не постарела, только волосы стали короче, щеки утратили детскую округлость, скулы сделались более заметными, а созревшие груди буквально распирали тонкую белую ткань рубашки. Зато голубые глаза остались такими же большими и круглыми. Уэстон полагал, что работать языком она тоже не разучилась.

Черт, и о чем он только думает? Ведь стоит ему снова связаться с Тессой или с любой из сестер Холланд, Кендалл сделает из него рубленый бифштекс. Кроме того, у каждой из сестер Холланд есть к нему персональный счет, для краткосрочного романа ни одна из них просто не годится. Но он не мог себя заставить отказаться от обдумывания возможностей. Миранда представляла собой вечный соблазн. Она по-прежнему привлекала его гораздо больше, чем Тесса, но зато Тесса была доступна. Во всяком случае, она дала ему это понять, когда опять позвонила по сотовому – не далее как вчера вечером.

– Угадай, что я делаю, – заворковала она, а он даже ответить толком не мог, так как в эту минуту сидел вместе с женой и дочерью в гостиной и смотрел телевизор.

– Я себя трогаю, – продолжала Тесса, не дожидаясь ответа. – Хочешь знать – где?

Голос у нее был тихий и томный.

– Да нет, вряд ли.

– Я потерла пальцем соски, и они стали темными и твердыми. А теперь я собираюсь спуститься пониже и...

– Я с вами позже переговорю. Я никогда не обсуждаю дела дома, – сказал он громко, чтобы жена услышала.

Но ему пришлось повернуться к ней спиной, чтобы скрыть эрекцию, отчетливо проступающую сквозь тонкую ткань спортивных брюк, ею же подаренных как раз на прошлой неделе.

– Я буду здесь. В «Камне Иллахи». Буду ждать...

Он отключил телефон и чуть не кончил прямо в штаны. Что за игру она с ним затеяла? При их последней встрече она собиралась выцарапать ему глаза, а сейчас она вела себя так, будто ей не терпелось снова затащить его в постель. Головокружительное ощущение всемогущества вдруг охватило Уэстона. Мысль о том, что он оседлал одну из сестер Холланд да еще заставил ее просить добавки, пьянила его. Такого он никогда не испытывал – ни до, ни после. Ни извращенные сексуальные шалости юных лет, ни длинная вереница любовниц, прошедших через его постель позже, – ничто не могло сравниться с тем кайфом, с тем чистым приливом адреналина, который вызывала в нем Тесса.

И она была готова вновь подарить ему этот кайф!

Уэстон слишком резко затормозил на повороте, машину занесло, но он выровнял ее и попытался выбросить Тессу из головы. Сейчас не время отвлекаться на женщин: у него есть более важные дела.

Он выехал на вершину холма и увидел мелькнувший вдали за деревьями «Камень Иллахи». Внутри у него все застыло, а на лбу выступил холодный пот, когда он заметил бульдозеры, расчищавшие участок под новую очередь курорта. Работа шла без остановки. Скоро начнут рыть котлован под фундамент – и найдут то, что лучше бы оставить похороненным навеки.

– Знаешь, мне иногда кажется, что наша семья – это какое-то сборище уродов, – заявила Тесса, оторвав виноградину от грозди в корзине с фруктами.

Она сидела на кухне в доме, где прошло ее детство. Клер налила им по стакану чая со льдом. Саманта плескалась за окном в бассейне, Шон взял лодку и уехал кататься по озеру; тянулись долгие, ленивые послеобеденные часы летнего дня.

– Сборище уродов? – переспросила Клер.

– Угу. Папа ударился в политику. В губернаторы ему, видите ли, захотелось. У меня это просто в голове не укладывается! – Она подбросила виноградину в воздух и ловко поймала ее ртом. – Жуть берет, как подумаешь, что у Датча Холланда будет столько власти.

– Его еще не выбрали. Даже кандидатом от партии.

– Дельное замечание. – Тесса повернулась к ней на круглом табурете. – А знаешь, я опять позвонила Уэстону.

Клер замерла.

– Ты ему звонишь? Зачем?

– Просто хочу помучить его немного. Говорю разные гадости.

– Ты что, с ума сошла? Он не из тех, с кем можно просто пошутить. Тебе это даром не пройдет.

– А почему нет? Надо заставить его немного попотеть.

– Попотеть? Зачем?

Слепая паника вдруг охватила Клер, хотя она сама не понимала почему. Ведь Уэстон не может им навредить! Или может?

Тесса пожала плечами:

– Просто я считаю, что Уэстона надо поставить на место. Слишком уж ему все удается.

– А ты собираешься наставить его на путь истинный? – засмеялась Клер, хотя на душе у нее было неспокойно, как перед грозой.

– Уэстона только могила исправит. Я просто хочу немного выбить его из колеи.

Клер покачала головой.

– Оставь его в покое. Он не стоит и минуты твоего внимания.

Тесса прищурилась и уставилась в пространство над плечом сестры – в какую-то точку, видную только ей одной. Ее лицо внезапно исказилось от боли, на глаза навернулись слезы.

– Я не могу спокойно смотреть на этот образец добродетели. Что он хорошего сделал, чем заслужил свою бесподобную семейку?

– Жизнь вообще несправедлива.

– Знаю, знаю, но меня злит этот его фальшивый фасад. Ну, знаешь, этакое воплощение американской мечты: верный, любящий муж, его образцовая женушка Кендалл Форсайт, их избалованная до мозга костей дочь, даже собака – и та не простая, а с какой-то немыслимой родословной. – Она заерзала на табурете. – От всего этого меня тошнит.

– Тебе нет до этого никакого дела.

Тесса торопливо заморгала, борясь с проклятыми слезами, которые всякий раз накатывали на нее приступами, когда она меньше всего этого ожидала. Она забарабанила пальцами по кухонному столу и решила больше не спорить с Клер. Что толку?

– Наверное, ты права, но меня это все равно бесит до чертиков.

– Просто не обращай внимания.

Однако Тесса ничего не могла с собой поделать. Ее выводила из себя мысль о том, что Уэстон стал важной птицей, заседает в городском совете, считается столпом общества, что служащие «Таггерт Индастриз» молятся на него, как на икону. А ведь этот человек – воплощение зла! О, как бы ей хотелось сорвать с него маску, обнажить перед целым светом его истинное лицо! Уэстон Таггерт единолично разрушил ее жизнь, хотя никто, кроме нее, этого не знал. Может, настала пора разрушить его жизнь?

Кейн не сомневался, что Клер врет ему почем зря. Ее история о той ночи, когда умер Харли Таггерт, не выдерживала критики, и это пугало его до полусмерти. Что, если это все-таки она, пусть неумышленно, убила Харли Тагтерта? Тогда своей публикацией он может отправить ее в тюрьму, и при мысли об этом сердце у него разрывалось.