— Кто знает, что реально, а что нет? — пожала плечами я. — Но в Торки в самом деле чувствуешь, что тут по крайней мере есть реальные проблемы и реальные переживания. В Дартмуте же будто нужно создавать все это искусственным образом с помощью военного самолета, постоянно проделывающего над рекой разные опасные трюки, словно в мире нет кризиса природного топлива.

— А когда они не заняты самолетом с его трюками, им нравится гасить все городские огни и устраивать нечто вроде старомодных представлений с народными музыкантами. Мы с Лиз как-то раз сходили на одно такое шоу и после него крупно поссорились: мне не терпелось уйти посреди выступления, а ей хотелось быть вежливой, потому что там выступали какие-то люди, которых она знала чуть ли не со школы, и какие-то знакомые Саши.

Нам принесли кофе.

— Она не понимала, что это ужасно! — продолжал Роуэн. — Я был так взбешен, что даже не знал, что сказать, поэтому я просто взял и ушел. И в результате уехал оттуда и гнал до тех пор, пока не оказался у деревенского паба в Такенхэе — снял там на ночь комнату, выходившую окнами на Бау-Крик, самую прекрасную часть реки Дарт, потому что бухта существует как бы отдельно от самой реки. Проснувшись, я обнаружил, что рядом со мной никого нет, а за окном белая цапля копается в грязи в поисках завтрака. Это было удивительно спокойное утро, у меня уже много лет таких не было. Его тишина и спокойствие были связаны с тем, что я оказался один, без Лиз, и к тому же — не в Дартмуте. Мои племянники открыли кулинарную лавку, и Дартмут для них вроде бы подходящее место, но мне кажется, что Бобу все здесь осточертело и он хочет перебраться в Лондон, но я подозреваю, что Конраду это не понравится. Бедный парень, здесь живут родители, которые его обожают и никогда от себя не отпустят. Да еще Либби с ее — как ты это называешь? — «трагической любовной историей».

— Думаю, история окончена, ну или почти окончена, — сказала я.

— Бедная Либби. Или нет?

— Бедные все.

— Ох.

— В Дартмуте происходит столько любовных историй, — заметила я. — По крайней мере среди тех людей, которые не в состоянии больше там жить. А любовная история — это все-таки занятие.

Я вдруг вспомнила, что одна из причин, по которой мы сегодня встретились, это любовная история Лиз.

— Прости. Не очень-то тактичное замечание, да?

Нам принесли бутерброды, и мы некоторое время молча их ковыряли. Потом Роуэн оглянулся на дверь и снова посмотрел на меня.

— В ту ночь, когда я поехал в Такенхэй, — начал он, — Лиз тоже остановилась в гостинице — на случай, если я решу вернуться домой. Потом она рассказывала, что ей не хотелось быть дурой, которая осталась одна дома, и я, надо признаться, отнесся к этому решению с уважением. Ее гостиница оказалась ужасной по целому ряду причин — например, автомобильная стоянка находилась между гостиницей и рекой, поэтому «вид на реку» в действительности представлял собой вид на машины, зато кормили там превосходно. Она уговорила меня съездить с ней туда поужинать. Мне там сразу же не понравилось, и мы из-за этого поругались. Господи, похоже, мы ругаемся вообще из-за всего. Но она все-таки затащила меня внутрь, сказав, что будет весело. Разговоры за соседними столиками и в самом деле оказались уморительными. Одна женщина говорила, что не надо бы есть суп «так поздно», потому что ночью теперь придется вставать, чтобы пописать. Времени было всего семь часов вечера. В общем, в итоге мы и впрямь посмеялись от души, но даже Лиз пришлось признать, что атмосфера в ресторане была жуткая, и это немного подпортило наше впечатление от еды. Кухня там была совсем не в моем вкусе — тем более что больше всего я люблю сам зажарить рыбу где-нибудь прямо на берегу. Но, пожалуй, это был последний раз, когда мы с ней веселились. И занимались сексом.

Видимо, он заметил, как я изменилась в лице, потому что поспешно добавил:

— Извини.

— Почему ты считаешь, что должен передо мной извиняться? — спросила я. — Разве для этого есть причины?

— Вроде бы нет, но…

— И как там дела у вас с Лиз? Вы уже ходили к психологу?

— Нет. Она передумала. И вообще…

Роуэн снова оглянулся на дверь.

— Что?

Он вздохнул.

— Она обвинила меня в измене. Или в том, что я планирую ей изменить.

— Что? Как это? С кем?

— С тобой. Она все перевернула с ног на голову. И теперь говорит, что сама завела роман только потому, что я сделал то же самое. Мол, ее измена, по сути, ничем не отличается от решения поехать куда-нибудь и снять номер в гостинице: ее роман вроде как не считается, потому что я первый ей изменил. Она не хотела снова быть дурой, которая сидит одна дома. Вот почему я отказался пообедать с тобой, когда мы встретились на пароме, и, честно говоря, я и сейчас чувствую себя не вполне комфортно, потому что боюсь, что кто-нибудь нас с тобой увидит.

— Господи. Да это же…

— Ты считаешь это глупостью? — спросил он со вздохом. — Мне очень непросто говорить тебе все это. Но слушать такое, наверное, еще тяжелее. Прости.

— Даже не знаю, считаю ли я это глупостью. Но почему она подумала на меня?

— Она знала, что мы вместе обедали, когда работали в библиотеке. Думаю, я говорил ей, что ты интересный собеседник и что с тобой приятно проводить время. Это был, конечно, большой промах. Ну и, похоже, на какой-то вечеринке мы с тобой обменялись взглядами, которые показались ей подозрительными. После этого она запретила мне с тобой встречаться.

— Но это ведь смешно.

— Я понимаю.

— А у нее-то роман был по-настоящему?

— О да, у нее — по-настоящему. Ты правильно сказала, в Дартмуте у всех романы. У всех, кроме нас.

— Даже как-то обидно, — сказала я и тут же покраснела. — Извини. Это я пошутила.

— Нет-нет, ты права. Конечно же, ты права в том смысле, что…

— Ну и к тому же я больше не живу в Дартмуте.

Он задумчиво кивнул.

— Возможно, это даже к лучшему, — проговорил он.

— Ты имеешь в виду, что так будет лучше для ваших отношений с Лиз? Наверняка. И это, безусловно, было одной из главных причин, по которым я решила уехать.

— Я не это имел в виду, — сказал он, глядя куда-то в стол.

— Ясно.

— Но я и в самом деле хочу от тебя слишком многого. Пожалуйста, прости.

— Все в порядке. Это ты прости, что я так резко ответила. Ты ведь мой друг. И я не должна…

— Я сказал Лиз, что не собирался заводить с тобой роман, но она не поверила.

— Почему?

— Сказала, что ты — мой тип. Сказала, что заметила тебя еще раньше, чем я.

— Я не думала, что могу оказаться чьим-то типом.

— Мег…