– Ищите комнату безопасности! Скрытая комната безопасности, она должна здесь быть. Проверяйте все стены!

– Да, сэр!

Сам я зашел в первую попавшуюся комнату. Как ураган пронесся – что-то искали, все книги вытащены с полок и сброшены на пол большой грудой. Подобрал одну – Уильям Шекспир, прижизненное издание. Тысяч двадцать, не меньше, такие книженции стоят.

– Сэр, у нас, кажется, что-то есть.

Комната безопасности оказалась на первом этаже – обыскивавший комнаты боец обратил внимание на то, что коридор слишком короткий.

Комната. Большая двухспальная кровать, на которой и пятеро уместятся, слава богу, что вульгарного зеркала на потолке нет. Зато есть шторы – не просто шторы, а темные шторы, отрезающие свет наглухо. Большой шкаф-купе для одежды, скорее даже целая комната. Одежда мужская, женской нет, в основном костюмы – честное слово, утащил бы несколько для себя. Целиком – Швейцария, Лондон, местные элитные портные – любил себя министр обороны, любил. Если все это отодвинуть в сторону и снять фальшпанель, что уже сделали – увидишь дверь, которая сделает честь любой сейфовой.

Открыть – даже и пытаться не стоит. Взрывчатки не хватит, скорее дом весь рухнет. На совесть сделано.

– «Сокол»!

Ответа нет.

– «Сокол», мы здесь, мы пришли за вами!

Ответа нет.

– Нужно уходить, в городе черт-те что творится! «Сокол», дайте знать…

Щелкнул замок, затем еще один. Я шагнул вперед.

В лицо – ствол ружья, двенадцатый калибр, дуло большое, как бруклинский тоннель. Его держит пацан, лет двадцать на вид, худощавый, в костюме-двойке в полоску, с решительным выражением лица. У пацана светло-русые волосы и бледно-голубые глаза.

Как у меня.

Пацан уже открыл рот, решив что-то сказать – но вместо этого недоуменно посмотрел на меня и начал опускать ружье.

– Ты кто? – спросил он по-английски.

Я молчал. У меня просто не было слов, я не мог думать, не мог говорить, не мог ничего сделать. Я просто стоял и смотрел на этого светловолосого, голубоглазого парнишку с ружьем и пытался осознать то, что вижу. Пытался до последней черточки запомнить его лицо.

– Кто ты такой? Ты русский? Мама, кто это?!

Комната безопасности была разделена небольшой перегородкой на две, перегородка была бронирована – что-то вроде последнего шанса. Там же биотуалет, стойка с оружием, а здесь спальные мешки, баллоны с водой, упакованные в пластик гражданские рационы длительного хранения.

Вот из-за перегородки и вышла женщина. Мало изменившаяся с тех пор, совсем мало. Я смотрел на нее – и вспоминал Бейрут, улица Аль-Рашидин, квартира… все это плыло перед глазами какими-то вспышками, плыло с болью и кровью, потому что с тех пор пролито столько крови, что…

– Майкл, убери ружье, – сказала она.

– Мама, кто это? Ты его знаешь? Почему… – В голосе пацана проскальзывала паника, он и сам начал кое-что понимать.

– Знаю… – голос Юлии дрогнул, – я его знаю. Это твой отец…

– Отец?! Как отец? Он же…

– Это твой отец, Майкл. Он пришел за нами.

Я вышел в темный коридор, прислонился к стене. Голова кругом…

– Сэр, с вами все в порядке?

– Дай… – я протянул руку.

У каждого спецназовца в состав снаряжения входит фляжка со спиртом, граммов сто пятьдесят. Выдается на случай ранения или обморожения, просто так ее пить никто не пьет – чтобы не накликать. Но мне сейчас было необходимо именно это.

Свернул пробку, глотнул. Обожгло горло, до боли – нос, перехватило дыхание. На глаза навернулись слезы.

Еще расклеиться тут не хватало.

– Сэр…

Я закрыл пробку.

– На, держи. Пять минут на зачистку – и уходим. Здесь нельзя оставаться.

Боец побежал куда-то вниз, я зашел обратно в комнату. Мой сын, которого зовут Майкл, держал в одной руке помповое ружье, в другой – «дипломат», похожий на кейс для ноутбука, защищенный. Юлия выгребала что-то из сейфа в большую сумку – тут в стене был и сейф.

Парень смотрел на меня враждебно.

– Пять минут… – просипел я, глотнул воздуха, обожженная спиртом гортань сильно болела, – пять минут, и уходим. Оставаться здесь нельзя.

Юлия посмотрела на меня с каким-то странным выражением в глазах.

– Да, я сейчас. Пять минут хватит.

Я снова вышел в коридор. Пошел вниз… не мог смотреть.

– Эй, мистер!

Я обернулся.

– Да.

Майкл догнал меня, остановился напротив. Полтора метра – легендарное личное расстояние для северо-американцев. Впрочем – он и есть северо-американец.

– Кто вы такой, а?

Ну и как ответить на этот вопрос?

– Вице-адмирал русского флота. В отставке.

– Вы русский?

– Да.

Парень шагнул вперед, сокращая расстояние.

– Тогда послушайте меня, мистер, послушайте хорошенько. Я не знаю, зачем вы это делаете, но я вот что вам скажу. Не смейте обижать маму, поняли? Ей и так досталось… она растила меня одна. И у меня нет отца, мистер, чтобы вы знали. У меня нет отца.

У меня нет отца…

– Да, ты прав, Майкл. Видишь, что на улице делается? Это все не к добру. Я помогу вам выбраться отсюда, – а дальше все решится. Ты уже взрослый парень, Майкл, и можешь позаботиться о себе и без отца. Защищай маму.

– Именно это я и собираюсь сделать, мистер. Послушайте… может быть, вы даже хороший человек, но я маму в обиду не дам. Я видел у нее на руках шрамы… от бритвы. Ей одного раза… хватило.

Ничего не отвечая, я повернулся и пошел вниз.

Юлия вышла сверху ровно через четыре минуты. В руке – большая сумка с содержимым сейфа, видимо, секретная документация. Я уже знал, что министра обороны САСШ, Ричарда Нолана, агента русской разведки, проходящего под кодовым обозначением «Сокол», мы не смогли найти в его доме. Но возможно, документы из сейфа и из ноутбука будут полезными.

Как там оказалась Юлия, как там оказался… Майкл, я не знал. И не хотел знать.

– Я готова, – просто сказала она, подойдя ко мне.

– Где министр Нолан?

– Его здесь не было несколько дней. Кажется, он в Мексике.

Черт…

– Садись в машину назад. Если начнется – пригибайся, дверь защитит лучше, чем стекло. Хотя вся машина бронированная. Майкл, ты тоже назад и не делай глупостей.

Ничего не говоря, Юлия села на заднее сиденье «Майбаха», я сел на правое переднее.