– Говорить верующим не больше того, что им нужно знать, чтобы поддерживать в них веру, – не значит лгать. В этом отношении Господь честен.

– Не значит лгать? – не веря своим ушам, спросил Тефе. – Наш Господь пожирал души новой паствы, Шелли. Епископы сказали, эти люди обратятся в веру, а не погибнут!

– Значит, тебе лгали епископы, – сказала Шелли и пнула носком ботинка поверженного бога. – Так же, как и он. Я знаю, ты беседовал с ним наедине. Могу представить, что он тебе наговорил. Сказку о том, что Господь – преступник, сумасшедший бог. Ведь так?

Тефе кивнул. Шелли улыбнулась и снова прикоснулась к нему.

– Этот бог – хитрая бестия, Иен. Он почувствовал, на что пришлось пойти Господу по насущной необходимости. Он знал, что ты будешь сражаться со своею верой, знал, что испытанию на прочность подвергнется вера всей команды. И он знал, что единственный шанс разомкнуть кольцо – это сломать твою веру и веру команды. Подумай сам, Иен. Он все это знал. И он лжет. Неужели ты думал, что он скажет тебе правду?

Бог, лежа на полу, что-то просипел. В этом звуке Тефе узнал смех – горький и леденящий.

– Твоя вера подверглась испытанию, – произнесла Шелли. – Ты выдержал эту проверку. Тебя ждет награда.

– Мой корабль уничтожат вместе с командой, чтобы сохранить тайну Господа, – сказал Тефе. – Никакая награда меня не ждет. Вот правда, которую сказал этот бог.

– Нет, это не так, – возразила Шелли. – Я знаю то, что ему неизвестно.

Дама вложила что-то в ладонь Тефе. Он поднес это к глазам.

– Твой Талант! – удивился Тефе.

– Да, – кивнула Шелли. – Взгляни на него и скажи, что ты видишь.

Тефе внимательно посмотрел на узор Таланта. Он и раньше казался знакомым, но Тефе никогда не удавалось его распознать. Но теперь капитан узнал его, и у него упало сердце.

– Это Талант вхождения, – сказал он.

– Да, – ответила Шелли, забирая Талант. – Но не только. Еще это Талант обязательства. Воробьиха многое делает для Господа, Иен. Мы утешаем его команду. Мы – его глаза и уши. Храним его секреты. И когда нужно, становимся вратами, сквозь которые он может прийти. И за это нам кое-что даровано. Призывая его, мы можем о чем-то попросить. Одно желание, обещанное нам. И, по своим же заповедям, Господь обязан его выполнить.

– Ты собираешься призвать его, – догадался Тефе.

– Да, чтобы он расправился с этим богом, – кивнула Шелли. – И когда я это сделаю, мое желание будет исполнено. Оно состоит в том, чтобы и ты, и «Праведник», и все верующие на борту, – все вы остались жить.

– Все, кроме одного, – заметил Тефе.

– Да, Иен, – согласилась Шелли. – Все, кроме одного.

– Не надо, Шелли, – сказал Тефе. – Позволь мне убить этого бога.

– Чтобы те корабли прикончили тебя? – улыбнулась Шелли и поцеловала Тефе. – Глупенький. Ты не услышал ни слова из того, что я сказала. Наши жизни принадлежат Господу. Иен, я примирилась с тем, что сегодня меня не станет – так или иначе. Но так я могу тебя спасти. Спасти корабль, спасти команду, которую ты так любишь. Благодаря мне ты будешь жить дальше. И это меня утешает. Ты знаешь, как я отношусь к таким вопросам.

– Мне казалось, что знаю, – откликнулся Тефе.

Шелли еще раз поцеловала капитана и отстранилась.

– Никто из нас не открывается лишь одному человеку, Иен. Я же тебе говорила. Прости, если тебе казалось, будто ты меня знаешь. Но одно ты знаешь точно. Я тебя люблю.

Новый поцелуй – и воробьиха отошла.

– Прощай, Иен, – сказала Шелли, в последний раз улыбнулась – и произнесла одно-единственное слово.

Тефе отвернулся: тело Шелли взорвалось фонтаном крови.

Когда капитан со слезами повернулся обратно, перед ним стоял Господь – высокий, каким был в Чтикксе. Он с легким любопытством взирал на Тефе. Капитан отступил на шаг от лежащего на полу бога, полагая, что тот заинтересует Господа куда сильнее. Но нет, Господь смотрел на Тефе.

«ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ УЖЕ УМЕРЕТЬ», – услышал он у себя в голове.

– Нет, Господь, – сказал Тефе. – Воробьиха Шелли высказала желание, чтобы ты пощадил меня, мою команду и корабль. Ты обязан выполнить это желание.

«НЕТ», – услышал Тефе.

Он почувствовал, как из легких вырвался воздух: Господь непринужденно подхватил его, словно ребенка, и приготовился пожрать его душу.

Тефе посмотрел на Господа, который стискивал его все сильнее, и сделал нечто такое, чего меньше всего ожидал от себя в последние секунды жизни. Он засмеялся – еле слышно, на последних остатках воздуха, – и почувствовал, как трещат ребра.

И вдруг понял, что смеется не только он.

Лежащий на полу бог «Праведника» издал задыхающийся смешок. Господь, отвлекшись от Тефе, перевел взгляд на бога; тот откатился в сторону и показал Талант, зажатый в украшенных лезвиями пальцах. Тот Талант, который Тефе забрал у женщины с улицы и который бог снял со священника Эндсо. Тефе думал, Талант принадлежит этому богу, но теперь вдруг сообразил, что это не так.

Тефе опознал Талант вхождения.

«Но ведь бог не может быть врата…» – подумал было капитан, и в этот миг бог громогласно произнес слово, а комната вспыхнула нестерпимо белым светом.

Тефе почувствовал, что стальная хватка ослабла; он взлетел в воздух и ударился о дальнюю переборку камеры, ломая те ребра, которые еще были целы. Обрушившись на пол, Тефе харкнул кровью.

Подняв наконец глаза, Тефе увидел своего Господа, прислонившегося к переборке. Он шипел на существо, поднимающееся из подергивающихся останков того, кто еще недавно был богом «Праведника». Тварь была неопределенной формы, ослепительно-яркой и невыразимо прекрасной.

«У богов есть свои боги, – подумал Тефе и перевел взгляд на Господа, который пытался отодвинуться подальше от стоявшего перед ним существа. – И Мой Господь боится своего».

Господь попытался проскользнуть мимо, протиснуться ниже или выше нового существа, но оно пресекало все попытки, резко выбрасывая новые отростки, которые жгли, били или жалили его. Существо приближалось к нему медленно и неумолимо.

В конце концов Господь оставил попытки сбежать. Он поднял голову и испустил жуткий отчаянный вопль, который едва не свел капитана с ума. Тефе и сам заорал.

И тогда Господь трансформировался – превратился из того прекрасного человека, которым был всегда, в нечто примитивное, мощное, отвратительное и гнусное. Превратился в того, кем – как знал Тефе – Господь был до того, как повстречал тех, кого решил сделать своими людьми.

Новое существо перестало наступать на Господа и даже шагнуло назад, раскидывая во все стороны придатки, словно предлагая Господу обняться или приглашая его наступать самому.

Господь ощетинился, выпустил колючки и с воем бросился на противника. Существо, в свою очередь, осталось открытым, словно приманивая Господа к себе, а потом резко развернулось и с металлическим щелчком схлопнуло на нем свои отростки.