– И что советуют тебе родители? Конечно, подождать до моего возвращения?

– Так, и только так! Но мы ведь это уже проходили. Я их мнение не разделяю. Ты все правильно решил, и мама твоя – тоже.

– Тогда в чем проблема? Они смирились с твоим решением?

– В том-то и дело, что нет. В один голос заявили о своем несогласии в категорической форме!

– А ты хочешь поступить по-своему? Я на все готов! Как в старину. Увезу тебя на тройке, обвенчаемся! Будешь жить с мамой, пока они не одумаются.

– Это хорошо выглядит лишь в романах, а в жизни все сложнее, – спокойно заметила Света.

– У тебя есть еще какой-то вариант? – тоже спокойно, немного с иронией поинтересовался Миша. – Нашла иной выход?

– Да, нашла! Несколько ночей не спала. Думаю, другого пути у нас нет. Послушай, что я решила. – И посмотрела на него теплым, любящим взглядом – в нем светилась надежда: поймет...

Он, сдерживая волнение, молчал, опустив глаза, будто ожидая приговора.

– Ни венчаться, ни регистрировать брак мы не можем! – твердо произнесла Света.

Он протестующе замотал головой, но она быстрым движением руки его остановила.

– Не горячись, прошу тебя! Выслушай! – Подождала, когда он успокоится. – Мама с отцом меня предупредили, что, если ослушаюсь, на свадьбу не придут. Сам понимаешь – не могу я этого допустить! Они у меня не заслужили, чтобы я их так грубо игнорировала. По-своему они желают мне добра.

Михаил снова протестующе встрепенулся, и Света, сжав его руку, чуть повысила голос:

– Ты погоди... не нервничай! Я ведь считаю, что они не правы. Мы все равно поступим по-своему. Только неофициально, тайно!

Миша резко откинулся в кресле, лицо потемнело.

– Ты думаешь, что говоришь?! Как же я с тобой так поступлю? Да ты... ты для меня дороже всего на свете! – Порывисто встал, подсел к ней на кушетку, ласково обнял за плечи. – Глупенькая моя! Разве я могу принять твое самопожертвование? – укорял он ее, чувствуя прилив любви и нежности.

– А мне все равно, женаты мы формально или нет! – шептала она, блаженствуя в его объятиях. – Мы решили, что станем мужем и женой, и сделаем это! Без лишнего шума, чтоб не огорчать моих родных. А когда вернешься – устроим пышную свадьбу, как они того хотят. И волки будут сыты, и овцы целы. Я тебя так не отпущу!..

– Но моя мама... она будет против! Она старомодная, сочтет, что без венчания мы поступим непорядочно, грешно! – с досадой произнес Миша, отстраняясь. – Душа ее этого не примет!

– Нам самим решать, что порядочно, а что нет, – тихо молвила Света, глядя на него как-то особенно доверчиво и беззащитно. – Я не вижу греха в том, что тебя люблю. А порядочная ли я – тебе судить. У меня в жизни другого мужчины не было – и не будет! И тебе я верю, как самой себе.

Самоотверженность, искренность и безыскусность ее слов глубоко растрогали Михаила. Теплая волна нежной страсти захлестнула его, и он крепко прижал к себе ее трепещущее тело, покрывая его жаркими поцелуями.

– Миша, дорогой, милый! – горячо шептали ее губы, в то время как она изнывала от любви и желания в его объятиях. – Я хочу, чтобы это было сегодня, сейчас! Возьми меня! Я так хочу!

Он давно уже сдерживал свою страсть, считая месяцы и часы до того счастливого дня, когда они соединятся. Но у него сильная воля – он умел держать себя в узде. Сейчас, в этот решающий момент, его разум и воля ослабли... Сказались треволнения, реакция ее родителей, скорый отъезд в неизвестность... И он уступил велению ее и своей страсти.

Ласково, медленно, едва касаясь, помог ей раздеться и, когда она осталась в одной тоненькой сорочке, как ребенка уложил в постель. Не торопясь, только тяжело и прерывисто дыша, разделся сам и лег рядом с ней под одеяло. В нем боролись врожденное благородство с горячей любовью и страстным желанием ею обладать... Не в силах дольше сдерживаться, он заключил ее в объятия. Зная, что она еще девушка, действовал нежно, осторожно, не торопясь. Целовал ее, долго гладил грудь, бархатистый живот и пушистый холмик под ним; хорошо изготовился и энергичным движением вошел в нее, преодолев сопротивление девственности.

Острая боль пронзила Свету; потом она ощутила его тепло и какую-то упоительную заполненность. «Мы – единое существо!.. – радовалась ее душа. – Какое блаженство – быть с любимым!..»

– Тебе хорошо? Тебе... не больно? – тихо, нежно спрашивал он, стараясь двигаться плавно, постепенно.

– Хорошо... Молчи! Я люблю тебя! – горячо шептала она ему в ответ и целовала его мокрую от пота волосатую грудь.

Тепло его разливалось по всему ее телу, перерастая в чувство острого наслаждения; она неумело помогала ему, крепко обнимая, шепча его имя. А он был неутомим, нежен, внимателен, заботлив... Не думал о себе, – лишь о том, чтобы его любимой было лучше... еще лучше... старался доставить ей больше радости, блаженства...

В какой-то момент, на грани терпения, хотел прерваться: он любит ее всем сердцем, он не желает, чтобы она попала в беду!.. Но она, осознав его намерение, воспротивилась:

– Нет! Нет, Мишенька! Не надо! – простонала она, еще крепче прижимая его к себе, целуя. – Я не боюсь! Я хочу этого больше всего на свете!..

Его любовная энергия и самоотдача легли на благодарную почву. Получая все больше наслаждения от их близости, обожая своего избранника, Светлана испытала высшее блаженство, пронизавшее все ее существо до потери сознания, – она растворяется в нем... она умирает... Так получилось, что с первой интимной близости она почувствовала себя с ним женщиной.

Потом лежали обессиленные, счастливые друг другом, испытывая высокую радость от того, что все у них так хорошо, так ладно и сладко завершилось. Они совсем забыли о времени и о том, где находятся: строили планы, мечтали, как будут жить, когда он вернется домой...

Миша опомнился первый: взглянул на часы, рассмеялся.

– Светик ты мой, кажется, мы, немного... отвлеклись от реальности. Ведем себя будто в своем семейном гнездышке.

Он долго и нежно целовал ее в губы; еле-еле оторвался, сел, стал одеваться.

– Пойду умоюсь и подожду тебя на кухне. Отпразднуем нашу скромную, нашу такую чудесную свадьбу! – Наклонился и вновь поцеловал ее; любовь и нежность к ней переполняли его. – Теперь мы с тобой муж и жена! – заключил он с радостью и, немного помедлив, добавил: – Моя княгиня Юсупова.

– Навсегда, до самой смерти! – прошептала Света, провожая его счастливым взглядом.

Рассказывая Надежде о том, как он сломил сопротивление матери, Олег не сообщил ей всей правды. На деле баталия была более затяжной и трудной. Когда, проводив Наденьку, он вернулся домой, родители ждали его с ужином за столом на кухне, ожесточенно споря: в мнении о его избраннице не сошлись.