— Добрый знак! То добрый знак! — заговорили в толпе. Люди, прикрывась ладошками, смотрели на синий-синий разрыв в облачном одеяли, посреди которого сиял Яров лик, улыбались, хлопали друг-друга по плечам:

— Ну, коли Яр за нас, теперь-то сдюжим, теперь-то осилим ворогов и домой вернемся, на старых землях сядем!

Лишь два человека во всей веселой, праздничной толпе стояли особняком — Зугур и Луня. Никто не подходил к ним, никто не поздравлял, не желал благ и здравия. Стена, невидимая стена отделяла побратимов, и Луня от этого было очень горько.

Вон Фарн, тащит вместе с другими ковалями соломенное чучело-куколь Зюзи, словно он каждый год так делал! Вот куколь подожгли, все пляшут вокруг, жалейники щеки раздувают, трещат трещетки, парни за девками гоняются, снегом пятнают друг дружку. А он, Луня, стоит, по привычке увешанный оружием, один одинешенек, это среди своих-то, а что ж на чужбине будет? И неожиданно Луне подумалось — эх, скорей бы в дорогу! Там-то его никто не будет считать трусом, который хочет улизнуть, оставляя родную землю без защиты!

То, что и Луня, и Зугур явились на Свид оружные, их самих никак не заботило, привыкли, но люди вокруг косились — с чего это чужак да волхов ученыш на праздник с мечами да луками явились? Они б еще брони одели, нечестивцы!

— Эй, Лунька! Журавель! Чего меч-то нацепил, али с Зюзей биться собрался? — под громкий хохот крикнул кто-то из толпы, и сразу полетели подначки со всех сторон:

— Да там у него не меч — хворостина! Ха-ха-ха! А чо, для Зюзи в самый раз, он же из соломы! Лунька, а может ты Зюзю, как того лиха, топором будешь убивать? Ха-ха-ха!

Луня сперва вскинулся было, сжались кулаки, а губы уже приоткрылись, готовые выпустить на морозный воздух обидные слова, но Луня вовремя вспомнил — слово не кукша, вылетит — не вернешь, и промолчал. И тут неожиданно с другого конца вечевой поляны крикнул воевода Скол, стоявший там в окружении дружинников:

— А давайте-ка проверим, роды, чего там у Журавеля в ножнах! А заодно и в саде, и за опояской! Давайте войские тяжи устроим!

— Давайте, давайте тяжи! — закричали все вокруг. Отроки, что должны были стать дружинниками в Руев день этой весной, а пока присматривались к войскому делу, мигом притащили шиты с мишениями, поставили их за полсотни шагов от костра, на краю поляны.

— Ну, Луня, дострелишь из лука до сих отметин? А друг твой? Он лук-то в руках держал? — с насмешкой спросил воевода, и вокруг вновь захохотали. Луня молчал, с каменным лицом стоя подле Зугура, который уже начал скрипеть зубами от гнева — над ними смеялись, их не считали за мужчин, требуя показать, прилюдно, что они хоть что-то могут.

— Сейчас я ему покажу! — прошипел вагас, делая шаг вперед, но тут заговорил вож:

— Негоже, Скол, лишь двоих на тяжи вызывать. Пускай и наши молодцы покажут, на что способны — и мечно, и копейно, и лучно, и еще как кто умеет! Тому, кто всех одолеет, жалую светную гривну! Эй, отроки, а ну, тащи оружее!

Луня про себя усмехнулся — отроки, что только готовились стать воями, были старше его на год-два. Они еще на побегушках, а его, Луню, уже вызывают на тяжи наравне со взрослыми!

Первыми должны были показывать свою силу и умение мечевники. На утоптанном снегу очертили два круга. Биться, само собой, предстояло не на смерть. Побеждал тот, кто сумеет заставить противника покинуть круг или выбьет из его рук меч. Слабый уходит, победитель остается, и так — пока его самого не одолеет более сильный. Все просто и честно.

Первыми в тяжев круг ступили, по приговору вожа, Луня и Зугур. Воевода выкрикнул им противников. Луне достался молодой вой Гжач, Зугуру — более опытный и хитрый Мстюк. Вож хлопнул в ладоши — начинайте. Толпа вокруг затаила дыхание…

Луня встретил атаку Гжача, отбил удар, второй, отскочил назад, насколько позволял круг, сам пару раз насел, вынуждая Гжача защищаться. Роды постепенно, увелкаясь поединками, начали кричать, ободряя своих, и этими своими оказались, конечно, не Зугур и не Луня.

Ученик волхва был спокоен, понимал — Гжач ему не соперник. Луня мог бы в два удара заставить противника покинуть круг, но ему хотелось продемонстрировать родичам свое умение, и он раз за разом отбивал атаки Гжача, выжидая, когда тот сделает нужное. Вот Гжач попробывал отшугнуть Луню, выкинув в его сторону руку с мечом, вот ударил сверху, а вот и то, что нужно — Гжач с маху рубанул, поведя клинок вскользь, словно намереваясь снести Луне голову.

Луня резко присел, услышал, как меч прошелестел у него над головой, не выпрямляясь, шагнул на согнутых ногах вперед и ударил своим мечом снизу, плашмя, по пальцам Гжача. Этому приему его научил Зугур, и ратное искусство вагаса не подвело.

— А-а-а! — Гжач вскрикнул, тряся ушибленными пальцами, а меч его упал на снег. Вокруг одобрительно загудели, а Зугур, давно уже разделавшийся со своим противником — он попросту отвел в сторону клинок Мстюка и ударом плеча вытолкнул того за круг, радостно закричал, подбадривая Луню.

Скол, нахмурившись, потянул было из ножен меч, намереваясь выйти против вагаса, но вож удержал его и сам назначил новых поединщиков. Луня только крякнул — против него должен был выйти сам Руич, здоровенный и опытный в мечевом деле вой, да к тому же еще и родившийся в Руев день, а значит, отмеченный войским богом и носящий в душе искорку ратного умения с самого детства. Против Зугура и вовсе оказался самый искусный после вожа и воеводы мечеборец рода — Кос Свист, худой, жилистый, всегда, во всех сечах, бившийся двумя клинками, да так, что и врагов как косой косил, и стрелы отшибать успевал. Всем стало ясно — если Луня и Зугур одолеют этих своих противников, то многое из того, о чем рассказывали они про свои скитания, может оказаться правдой…

Сошлись. Руич сразу пошел давить, клинок его летал, словно воробьиное крыло, лишь поблескивая на солнце. Луня отбивался, как мог, хитрил, уходил в стороны, приседал и уворачивался, но остановиться хотя бы на миг, чтобы самому нанести атакующий удар, не мог — Руич бился на коротке, тесня своего противника к краю круга.

Зугуру пришлось еще солонее. Кос, насвистывая по своему обыкновению, попросту рисовал своими двумя короткими клинками два круга перед собой, но настолько быстро, что казалось, что он держит в руках два сверкающих полупрозрачных диска, и подойти близко к искусному вою было просто невозможно.

Луня, изловчившись, все же умудрился пару раз атаковать Руича, и тот, не ожидавший этакой прыти от сопливого отрока, даже пропустил удар, да какой! Лунин клинок блеснул совсем близко и распорол рукав короткого полушубка, задев руку Руича. Вой взревел, не от боли, а от обиды, и рванулся вперед, маша мечом с силой и проворством, и тут Луня сразу понял сеча пошла серьезная, и если он не отступит из круга, его изрубят в лохмотья. Однако сдаваться вот так, просто, было обидно, и Луня решил попробывать еще один прием из тех, которым его научил Зугур.

Отступая по кругу от Руича, Луня дождался, когда его противник будет стоять боком у самой черты круга, и кинулся вою в ноги, просунул меч между катанок и резко надавил на рукоять клинка от себя. Не ожидавший подобного Руич нелепо взмахнул рукой с мечом, едва не задев кого-то из плотно обступившей тяжев круг толпы, и упал, наполовину вывалившись за черту. Луня вскочил и отпрыгнул к центру, крутя в руке меч — а ну, подходи!