На Фрола Скобеева было жутко смотреть. Вне себя он метался по склону и потрясал кулаками.

– Продали! – бешено кричал он. – Ваня, ты был прав! Продали, в горние выси мать! За медный грошик продали!..

Дон Жуан, которому смерть вернула прежний – мужской – облик, стоял отдельно от всех. Губы его беззвучно шевелились. «На заре морозной… под шестой берёзой…»

– Жанна Львовна… – робко позвал кто-то. – Это ведь вы, Жанна Львовна?..

Дон Жуан обернулся. Перед ним стояла измождённая невзрачная душа с жалобными собачьими глазами, в которой он с трудом признал полковника Непалимого.

– Вы, я гляжу, на второй срок… – с заискивающей улыбкой проговорила душа полковника. – А не знаете… сколько дадут?

– Всем поровну! – злобно ощерился через плечо Фрол Скобеев.

Душа вздрогнула и со страхом уставилась на Фрола.

– Я… понимаю… – сказала она. – А… куда?..

Так и не дождавшись ответа, понурилась и побрела обратно, в толпу, где уже заранее слышались плач и скрежет зубовный.

– По какому ж мы теперь греху с тобой проходим? – процедил Фрол, всматриваясь с ненавистью в блёклый туман над тёмными водами. – У тебя – побег, да ещё и угон ладьи… Мне, наверное, тоже побег пришьют, чтобы отмазаться… Оскорбление божества?

Дон Жуан прикинул.

– Седьмой круг, третий пояс?.. Позволь, а в чём оскорбление?

– Ну как… Бог тебе судил быть в Аду, а ты бежал. Стало быть…

Оба замолчали подавленно. В третьем поясе седьмого круга располагалась раскалённая песчаная пустыня, на которую вечно ниспадали хлопья палящего пламени…

– Да ещё, может быть, сеянье раздора навесят, – расстроенно добавил Фрол.

– Между кем и кем?

– Между Петром и Павлом, понятно! А это уже, Ваня, прости, девятый ров восьмого круга. Расчленят – и ходи срастайся. А срастёшься – по новой…

– Не трави душу, Фрол, – попросил дон Жуан. – В Коцит не вморозят – и на том спасибо!

– А почему нет? С них станется… А то и вовсе влепят вышку по совокупности деяний – и вперёд, в пасть к Дьяволу!

– Да полно тебе чепуху-то молоть! – уже прикрикнул на него дон Жуан. – Что ж они, Иуду вынут, а тебя вставят?

Берег между тем заполнялся ждущими переправы тенями. Слышались рыдания и злобная брань. Потом подвалила ещё одна толпа – тоже, видно, жертвы какой-нибудь катастрофы…

Харон запаздывал. Как всегда.

* * *

За Ахероном их построили, пересчитали и повели колонной сквозь неподвижные сумерки Лимба. Местность была пустынна. Обитатели круга скорби страшились приближаться к этапу. А то, не дай бог, загребут по ошибке, и ничего потом не докажешь…

Фрол и дон Жуан шли рядом.

– Не обратил внимания: у Харона ладья новая или всё-таки старую подняли? – хмуро спросил дон Жуан. Не то чтобы это его и впрямь интересовало – просто хотелось отвлечься от дурных предчувствий.

– Новая, – буркнул Фрол. – Старая вся изрезана была. Именами. Я там тоже, помню, кой-чего в прошлый раз нацарапал…

Колонна брела, оглашая сумрак стонами и всхлипами. В присутствии рогатых конвоиров выть уже никто не решался, поэтому вести разговор пока можно было без опаски – не таясь, но и не напрягая голоса.

– Знаешь, что ещё пришить могут? – озабоченно сказал Фрол. – Подделку естества. Восьмой круг, девятый ров…

– Что в лоб – что по лбу… – Дон Жуан криво усмехнулся.

Дорога пошла под уклон. Недвижный до этого воздух дрогнул, заметались, затрепетали знобящие ветерки. Сумрак впереди проваливался в непроглядную угольную тьму.

Достигнув скалы, на которой, оскалив страшный рот, грешников ждал Минос, колонна заколебалась и расплылась в толпу. Наученные горьким опытом первого срока дон Жуан и Фрол сунулись было вперёд, пока злобный судия ещё не утомился и не пошёл лепить Коцит всем без разбору. Но тот одним движением длинного, как бич, хвоста отодвинул обоих в сторону.

– Плохо дело… – пробормотал Фрол. – Напослед оставляет…

По земной привычке лихорадочно облизнул навсегда пересохшие губы и огляделся.

– Слушай, а где архиерей? – спросил он вдруг. – И в ладье я его тоже не видел…

– В Раю, надо полагать, – нехотя отозвался дон Жуан. – Будь у нас такая лапа, как у него…

Минос уже трудился вовсю. Наугад выхватывал очередную душу, ставил рядом с собой на скалу и, невнимательно выслушав, хлёстко, с маху обвивал её хвостом. Количество витков соответствовало порядковому номеру круга. Затем следовал мощный бросок – и душа, вскрикнув от ужаса, улетала во тьму. Толпа таяла на глазах.

– Ого!.. – испуганно бормотал Фрол. – Глянь, генерала в Злые Щели засобачили! Хотя сам виноват… Эх, а полковника-то!..

Вскоре впадина под судейской скалой опустела. Фрол и дон Жуан остались одни. Минос подцепил хвостом обоих сразу, что уже само по себе было нехорошим предзнаменованием: преступный сговор – как минимум…

Гибкий мощный хвост взвился, рассекая воздух, и опоясал их первым витком, безжалостно вмяв друг в друга. Раз… Второй виток. Два… Обмерли, ожидая третьего.

Третьего витка не последовало. Не смея верить, покосились на Миноса.

Тот опасливо поворочал глазами и повёл хвостом, приблизив грешников вплотную к оскаленной пасти.

– Значит, так, парни… – хрипло прошептал он, стараясь не шевелить губами. – Поработали хорошо, но больше пока ничего для вас сделать не можем… И так шуму много… Потаскаете до времени уголёк – а там видно будет…

Хвост развернулся, как пружина, и оба полетели во тьму.

* * *

– Так это что же?.. – кряхтя после удара оземь, проговорил Фрол. – Выходит, Минос тоже на Павла работает?..

– Выходит, так… – болезненно морщась, откликнулся дон Жуан.

Оба поднялись на ноги. Хлестнул страшный с отвычки насыщенный угольной пылью ветер. Ожгло стужей. Вокруг чернели и разверзались карьеры второго круга. Навстречу порожняком – в тряпье, в бушлатах – брела вереница погибших душ.

– До времени… – недовольно повторил Фрол слова Миноса. – До какого это до времени?

Не отвечая, дон Жуан обхватил руками мёрзнущие плечи.

– Слушай, зябко без бушлатика-то… – пожаловался он.

– Одолжат, – сквозь зубы отозвался Фрол, вытаскивая из общей груды тачку полегче и покрепче. – Попросим – одолжат. Мы ж с тобой, считай, по второй ходке…

1984–1994