Широко раскрыв глаза и затаив дыхание, Флортье смотрела, как львы прыгали сквозь горящий обруч, а слоны вставали на задние ноги. Юная артистка по имени Нанетта с особой гордостью представила самого маленького слона в мировой истории, который родился на Яве. Зрители приветствовали его на родине неистовыми аплодисментами, а он жонглировал мячами и ходил по наполненным водой ваннам. Еще на манеже резвились клоуны, спотыкались, комично падали, пугали друг друга громким звуком трубы, бросались тортами. Мисс Селма Троост, Давняя Любимица публики, одетая в блестящий и довольно призрачный костюм, грациозно забралась по канату под купол цирка и под лирическую мелодию, от которой на глазах Флортье выступили слезы. Она обхватывала канат то руками, то ногами и парила в воздухе, словно элегантный мотылек. Фройляйн Жаннетта и ее Невероятные Всадницы скакали по манежу в роскошных костюмах, украшенных развевающимися перьями, на двадцати горячих арабских скакунах и, подобно амазонкам, перепрыгивали с одной лошади на другую. Гимнасты Нельсоны, семья, одетые в облегающие трико, строили головокружительно высокие и сложные пирамиды, прыгали с высоты и буквально летали по манежу, а в заключение построились под аплодисменты публики по росту, от отца до самого маленького ребенка. Циркач с Дикого Запада делал сальто через три, пять, семь и, наконец, восемь лошадей, а Уильям Грегори, Король гимнастов, сгибался пополам, завязывал узлом руки-ноги и обматывался вокруг различных снарядов, словно в его теле совсем не было костей. Заклинатель голубей, тщедушный молодой парень, похожий на робкого отшельника, понимавшего язык зверей и птиц, заставлял своих пернатых друзей творить чудеса: птицы пролезали сквозь обручи, открывали дверцу игрушечного домика, ходили по комнате, сами ложились в кроватку, а под конец даже летали строем над ареной под охи и ахи публики. Отчаянный номер на канате под самым куполом заставил публику запрокинуть голову и затаить дыхание; мускулистые атлеты Эктор&Фо повышали напряжение, раскачиваясь на трапеции, делая прыжки и сальто, за что и были вознаграждены бурными аплодисментами и восторженными криками.

Флортье ахала и смеялась, ликовала и задерживала дыхание при каждом бое барабанов; при туше в начале и конце отдельного номера она с восторгом хлопала в ладоши и не замечала, что Киан Джай не сводит с нее глаз. Она радовалась как маленькая девочка, когда Заклинатель голубей пришел к ним в ложу и посадил на ее руку голубя, державшего в клюве розу. А от элегантности и красоты номера с лошадками у нее побежали мурашки по спине и увлажнились глаза. На пару часов она забыла все: стыд и отвращение, бесчисленные унижения и разочарования. Даже в антракте, когда она пила шампанское и лакомилась пестрыми сладостями, которые Цзянь, по приказу своего господина, купил у клоуна, расхаживавшего с лотком по манежу, она без умолку говорила с Киан Джаем, давая выход своему восторгу. С сияющими глазами она болтала и смеялась, как с другом, почти как с любимым человеком, а он неподвижно сидел, нога на ногу, с сигаретой в руке, и молча слушал ее с непроницаемым лицом.

– Леди и джентльмены!

В цирке наступила напряженная тишина, когда на манеж вышла директриса. Впереди был последний номер программы, кульминация вечера. Анна Уилсон раскинула руки и обвела взглядом ряды зрителей.

– Медам и месье! Зер ферерте дамен унд хэррен! Для меня огромная честь и невероятная радость представить вам сегодня вечером одну из самых светлых и блестящих звезд в истории цирка. Он уже объехал весь мир, к числу его поклонников принадлежат президенты государств и коронованные особы, например, русский царь. – Когда по рядам публики прошел гул, Анна Уилсон гордо кивнула. – Америка носила его на руках. Европа встречала его ликованием. И теперь он у вас, в Ост-Индии. Давайте встретим его аплодисментами – Великого! Неповторимого! – Она прижала руки к груди и снова широко раскинула их. – Несравненного! Непобедимого! Датского богатыря! Короля с пушечными ядрами! Самого сильного в мире мужчину! Встречайте – Джооооон Холтуууум!

По рядам пробежал гул – восторженные вздохи и стоны зрительниц. Цирковой шатер в Конингсплейне задрожал от бурных аплодисментов и ликующих возгласов. Зрители встали, приветствуя артиста, а тот размеренным шагом вышел на арену под звуки громовых фанфар и просто стоял там, а на него лился людской восторг.

– Джон, ты – мой герой! – воскликнула какая-то женщина; другая завизжала:

– Женись на мне!

– Нет, на мне! – закричала третья.

Он выглядел, как античный гладиатор, огромный и широкоплечий, в римских сандалиях, в коротких, огненно-красных штанах, которые так обтягивали его тело, что давали обильную пищу для женской фантазии и мужской зависти.

– Джоооон! Вот я! Я здесь!

– Марта, сядь на место! – обиженно воскликнул мужской голос.

Огненно-красными были также плащ на его плечах, скрепленный золотой цепью, и перчатки. Короткие волосы и густые усы мерцали золотом. На квадратном лице ярко горели голубые глаза; их свет, казалось, достигал задних рядов.

– Джон, я хочу от тебя ребенка!

Огни манежа отражались от намасленной кожи Джона Холтума. Он весь состоял из тугих мышц, которые бугрились на его руках и ногах; толстые связки мышц пересекали его торс, вырисовывались на груди и твердом животе.

Он медленно поднял руку и расстегнул золотую цепь. Какая-то женщина издала истерический вопль; по рядам зрителей пронеслась волна женского экстаза, когда плащ упал на опилки манежа.

Его ассистент, крепкий парень с лихими усами, в темно-синем казачьем мундире, обеими руками протащил вдоль края арены железный шар и призвал желающих его поднять. Желающих оказалось много. Вызванный на манеж мужчина взялся за шар с хвастливой усмешкой, но под его тяжестью, к удовольствию публики, рухнул на колени.

Флортье не могла оторвать глаз от Джона Холтума. Она разделяла восхищение женской половины зрителей. Циркач казался ей воплощением мужественности, хотя в нем не было ничего агрессивного или брутального. По сути, его нельзя было назвать красавцем – его мышцы были слишком бугристыми, черты лица – слишком резкими, но, тем не менее, он был невероятно привлекательным.

Загремела барабанная дробь, и в шатре мгновенно воцарилась полная тишина. Ассистент выкатил на арену тележку с железными шарами разной величины и стал подавать их артисту. Холтум положил один шар на ногу и по шару на ладони. Потом наклонил корпус вперед и перекатил один шар вниз по позвоночнику в ямку на нем, образованную толстыми мышцами. Потом силач медленно сел на корточки, уперся на руки, перенес вес тела на одну руку, вытянул ноги кверху и стал похож на скорпиона. Другой шар он держал на вытянутой руке. Атлет с его гибким телом бросал вызов законам гравитации, отменяя всякие пределы для человеческого тела.

В завершение всего он согнул ноги в коленях и взял в зубы штангу. Казак положил в корзинки на штанге три железных шара. Холтум медленно встал и, откинув голову и плечи, вытянул руки и взял в ладони еще по шару. При каждом туше после удачного номера публика взрывалась бурными аплодисментами.