class="p1">— Обижаешь, я же все-таки профессионал, — недовольно буркнул Спицын.

"Профессионалом ты был десять лет назад", — подумал Биркин, но промолчал и сказал лишь:

— Просто хочу напомнить, что если про нашу измену узнают соратники, мы не доживем до вечера. Со всех сторон мы крайние.

— Ерунда, уже почти вечер, — махнул рукой Спицын. — Двигаем прямо к Асташкову. Я все продумал. Мы же все-таки члены госкомиссии. Подадим информацию так, как будто только что ее получили. Когда десять человек гроздью висят на тонкой веревке, у крайних больше шансов на спасение.

Они всегда могут обрезать веревку не над, а под собой.

— Вот сука! — дернулся Биркин.

— Ты что, охренел?

— Смотри назад!

Позади биркинского "ауди" за автобусом прятался хорошо знакомый им обоим синий "жигуленок".

— Рифов холуй! — Спицын не удержался и высунул в окно поднятый средний палец.

Водитель синих "жигулей" понял, что обнаружен. Он пожал плечами и вырулил из своей засады. Биркин также повернулся к нему и махнул рукой — проезжай. Тот двинулся вперед и, проезжая мимо "ауди", также показал сидящим в его салоне средний палец.

После этого "жигули" рванули и на большой скорости исчезли где-то впереди.

— Что это с ним? — удивился Биркин.

— Какая разница? Заводи, погнали. Не нравится мне это, ох не нравится. Ситуация взрывоопасная.

Сильный взрыв приподнял черный "ауди" над землей и разметал в стороны вместе с останками его экипажа. Крики перепуганных прохожих смешались с завыванием сигнализации стоявших по соседству машин.

* * *

Генерал Павлов положил телефонную трубку и опустился в кресло.

"Вот и все", — подумал он.

Генерал достал блокнот, вырвал из него лист и написал на нем несколько строчек. Потом злорадно усмехнулся, встал и прошелся по кабинету.

Что же, придется сделать это несколько раньше, чем он планировал.

Прямо сейчас. Такая необходимость лишала его возможности наблюдать свысока за паникой толпы жалких идиотов, как когда-то в детстве он наблюдал за паникой в разворошенном им же муравейнике.

Но он и без того представлял себе, во что превратится предстоящая новогодняя ночь для большинства людей. А может быть и не для большинства, а для всех…

Генерал снова изобразил на лице недобрую усмешку, рывком извлек из ящика стола табельный "макаров", поднес к виску и выстрелил. Молиться он не умел, да и не собирался.

* * *

7

В кабинете полковника Спицына давешние крепкие ребята вернули Крюкову деньги и документы.

— Распишитесь, — велел один из них.

— Ща, — отозвался Крюков. — А вещи? Обрез ружья двенадцатого калибра фирмы "Джеймс Пердей" с комплектом патронов.

— Подавись, — второй вывалил из шкафа немудреный крюковский скарб.

Крюков засунул обрез под куртку и рассовал патроны по карманам. В том числе и пулевой, подброшенный Спицыным.

— А где же полковник? — спросил он. — Разве товарищ Спицын не придет меня проводить?

— Зачем?

— Ну не знаю, — Крюков пожал плечами. — Извиниться за незаконное задержание.

— Его сегодня не будет.

— А завтра?

— И завтра тоже. Слушай, вали отсюда. И без тебя геморроя хватает, — напутствовали его крепыши.

— Довлеет каждому геморрой его, — заметил им Крюков и вышел на свободу.

Вернувшись после недолгого отсутствия под кровлю родного кооператива, Крюков из всего персонала обнаружил лишь отставного полковника Рудакова. Ас разведки был в дымину пьян. Недобитая бутылка "Гжелки" с рассекателем на горлышке торчала перед ним. Еще две, пустых, валялись под столом.

— А где хозяйка? — в недоумении протянул Крюков.

— Украли, — развел руками Рудаков. — Садись, выпьем! Слушай, Крюков, как тебя по имени? А то неудобняк какой-то…

— Ничего, я привык. За что пить будем? — Крюков взял в шкафу стакан для себя и придвинул стул.

— А хоть бы за Тараса Бульбу! Не возражаешь?

Выпили. Крюков и Тараса Бульбу уважал, и понимал, что толку от полковника он сейчас все равно не добьется. Он помог вконец обессиленному Рудакову добраться до дивана. Сам уснул на соседнем.

* * *

Крюкова разбудил телефонный звонок. Звонила Мария.

— Где Ирина? — спросила она.

— Говорят украли. Я сам только что из застенков КГБ, так что еще не определился на местности.

— Ты можешь приехать прямо сейчас в мою больницу?

— Попробую.

Крюков попытался растолкать Рудакова, но тот героически проигнорировал посягательства на свободу сновидений. Вслушавшись в возмущенный храп полковника Крюков почел за лучшее оставить его в покое. Он спустился вниз, завел рябуху и направился в больницу, где его ждала Мария.

— Знаешь, кто к нам сегодня поступил? — с порога спросила она его. — Генерал Павлов.

— Что с ним? Упадок сил? Хрен свой двумя руками согнуть не может?

Или люмбаго — прострел в пояснице?

— Тогда уж церебраго — прострел в мозгу.

— Как это? — удивился Крюков.

— Элементарно. Стрельнул себе в башку. Был бы он не генерал, а полковник или майор, когда мозг еще не ссохся, обязательно мозги бы себе вышиб. А так только задел по касательной. Почитай его прощальную эпистолу, — Мария протянула Крюкову завещание генерала.

— Это в смысле "В моей смерти прошу винить Гайдара, Чубайса, мою стерву-жену, начальника, его зама и далее по списку"? — Крюков развернул записку и прочел вслух. — "Не радуйтесь. Кто хочет легкой смерти делай как я"! Оригинально. Так он умер?

— Не тут-то было, — вздохнула Мария. — Легкой смерти у него не получилось. Вместо этого будет тяжелая жизнь. Весь ее остаток он проведет прикованным к постели. Пуля задела какой-то важный центр в мозгу.

Он парализован. Может двигать разве что глазами. Но, интересно, что же он имел в виду в своей записке?

— На него можно посмотреть? — спросил Крюков.

— Идем, полюбуешься.

Генерал лежал в отдельной палате. Он был совершенно неподвижен.

Крюков обратил внимание на его вытаращенные глаза и дрожащий край одеяла под рукой больного. Он откинул край одеяла.

— Смотри! — Мария тоже это заметила. — По-моему он хочет что-то сказать! Его палец!

Палец генерала, единственное, что еще двигалось кроме глаз, выбивал судорожную дробь. Мария оказалась права. Крюков также уловил в стуке определенный ритм. Три коротких, три длинных, три коротких.

— Морзянка. Он же выбивает "SOS"! Я тебя понял, — четко выговорил Крюков.

— Ты и в азбуке Морзе разбираешься? — удивилась Мария.

— А как же? Я три года в КЮМ ходил заниматься — клуб юных моряков. Вот ты, поди, не знаешь, чем трюмсель от триселя отличается или оверштаг от оверкиля. А почему гальюн является украшением корабля? Тихо, слушай!..

Крюков внимательно прислушался и принялся диктовать:

— Фейерверк не фикция. Бонза гений. Перепрограммировал боевые части ракет. Они долетят и взорвутся. Не хочу. Хочу жить…

— Что он хочет сказать? — Мария ничего не могла понять из услышанной тарабарщины.

— Просто "Фейерверк" из средства для воплощения плана "Армагеддон" превратился в цель.