– Куда лезешь? Тегпенья нет подождать, что ли? Бгысь!

Ровно в восемь часов на авансцену за занавес вышел Янкель.

– Товарищи, – сказал он. – Прошу внимания. Сейчас вы увидите фильму «Пупкин у разбойников» – первую постановку объединенного треста «Шкидкино». Просьба соблюдать тишину, так как до сведения Викниксора не доведено, а он, как вам известно, находится в двадцати ярдах отсюда. Прошу подняться на сцену, где временно помещается наш кинотеатр.

Проговорив это, Янкель распахнул край занавеса. Шкидцы полезли на сцену. Там было совершенно темно. За кулисами слышались постукивания молотка и ругань Пантелеева.

– Что за буза? – прошептал кто-то. – Где же тут кинтель?

Кто-то выразил сомнение в реальности кино, кто-то заскулил:

– Ну что же, начинайте!..

В этот момент на одной из стен сцены вспыхнул квадратный глазок дюйма в три в длину и ширину. Шкидцы радостно заголосили.

– Гляди-ка! И правда… Зажглось!

Кинематограф Пантелеева и Янкеля отличался своеобразным устройством. Экрана как такового не существовало. Через проекционное окошко проходила длинная бумажная лента с отдельными «кадрами» – рисунками, освещаемая сзади сильной электрической лампой. Смотреть приходилось отходя от глазка не дальше чем на два-три шага…

Но шкидцы не были требовательны, а кроме того, зрелище, устроенное сламщиками, было тем конем, которому в зубы не смотрят. Поэтому сдержанными, но единодушными аплодисментами встретили шкидцы первый титр:

Дождавшись, чтобы все прочли эту надпись, Пантелеев передернул ленту дальше. Следующий «кадр» изображал толстую физиономию человека, под которой красовались стихи:

Прекраснейший в мире человек

Вызывает всюду смеха стон.

С соломенной шляпой на голове

Вылезает Пупкин Антон.

Дальше был изображен Пупкин, сидящий на скамейке сада за чтением газеты.

Как-то в сумерки, летом,

Лет тому пять назад,

Захватив от скуки газету,

Забрался Антоша в сад.

На увлекшегося чтением Пупкина набросились вылезшие из кустов разбойники. Связав беднягу вдоль и поперек толстенным канатом, они стащили его в свое логово и, бросив в подвал, ушли. Пупкин различными ухищрениями, какие часто практикуются в детективных фильмах, выбрался на волю и —

Снова Антон Митрофанович Пупкин,

Щеки надув и поджавши губки,

Свободен, беспечен, могуч и здоров,

Как двадцать быков и пятнадцать коров.

...

КОНЕЦ

Демонстрация «фильмы» тянулась не более трех минут, но шкидцы были в восторге. Выразив свои чувства аплодисментами, они уже собирались расходиться, когда «экран» снова вспыхнул, извещая, что «сейчас пойдет видовая из жизни школы Достоевского». «Видовая» оказалась удачно зарисованными Янкелем сценками школьной жизни в различных ее моментах – в классе, в столовой, в спальне, за пилкой дров – и отдельными типами халдеев и шкидцев.

Ребята расходились, очень довольные сеансом.

– Вот это я понимаю, – говорил Купец, – это тебе не Юнком!

Через два дня Шкидкино поставило новый фильм – «Пупкин попадает в Лавру», в котором остроумно показывались приключения Пупкина среди преступного мира Петрограда.

Программа менялась каждые два дня… Однажды, когда режиссер и сценарист находились в «кинотеатре» за просмотром только что изготовленного фильма «Антон Пупкин в прериях», Янкель сказал:

– Знаешь что, а мы бы могли извлекать пользу из своего кино!

– Как то есть пользу? – удивился Пантелеев.

– Да так… не вечно же нам с Шкидкино валандаться? Идеал-то наш Госкино…

– Ну так что ж?

– Давай устроим платное кино.

Пантелеев задумался.

– Хреновина. Заскулят еще.

– Ни псула. Две копейки золотом назначим, – это недорого.

«Пупкин в прериях» шел уже в условиях коммерческого расчета.

Платность заметно отразилась на посещаемости. В первый раз пришло лишь десять человек, во второй и того меньше – всего шесть или семь.

– Да, действительно хреновина, – согласился Янкель. – Надо, знаешь, что-то придумывать.

И сламшики придумали.

Обычно перед демонстраций нового фильма давались анонсы в афишах и плакатах, развешивавшихся в классах, а на этот раз маленькие афишки раздавались по рукам:

В первый раз за долгое время Белый зал был переполнен. Явно неприличную ленту шкидцы смотрели смакуя и гогоча. На следующий день после постановки «Дон-Жуана» в газете «Юнком» появилась статья:

...

ОБ ОДНОЙ КИНОФИЛЬМЕ

Два товарища, бывшие некогда членами Юнкома и даже его Центрального комитета и исключенные за неподчинение дисциплине, в настоящее время занимаются делами, недостойными даже их. Они устроили игрушечный кинематограф, в котором показывают безобразные картины, и притом за плату. Не видим нужды говорить о разлагающем действии этого «Шкидкино» на воспитанников младших отделений, а просто заявляем: администрация, прикрой лавочку.

Викниксор прочитал статью, призвал к себе «кинематографистов» и заявил:

– Если еще раз повторится такая штука, будете оба переведены в Лавру. А пока получите по пятому разряду на брата и – налево кругом!..

Сарра Соломоновна. – Бумага и лимоны. – По листику в фонд. – Законы Российской империи. – Панама. – Караван невольников. – Червонцы сделаны.

У Сарры Соломоновны не ларек, а целый кондитерский магазин. Целый день Сарра Соломоновна стоит, обложенная банками с монпансье, леденцами, пряниками и шоколадом…

– Мадам! – кричит Сарра Соломоновна. – Мадамочка, вы не забыли купить конфет для вашего милого мальчика?

Дела у Сарры Соломоновны идут хорошо… Каждый день ее брат Яша привозит на маленькой тележке полные банки сластей, а вечером увозит их почти пустыми. У Сарры Соломоновны поэтому всегда довольный вид. Целый день и зиму и лето она стоит за своим ларьком и кричит:

– Гражданин? Почему бы вам не купить плитку шоколада для вашей симпатичной жены?

Пантелеев и Янкель познакомились с Саррой Соломоновной, покупая у нее четвертку сахарного песку.

Янкель вдруг спросил: