Вернулся довольный Гришаня. Рухнул рядом на лавочку и тут же принялся просматривать отснятые кадры на миниатюрном цифровом мониторчике. Их было нескончаемое количество: Гришка фанател от Бабы, над этой его страстью прикалывалась вся редакция.

— Вчера выводил фоты Палыча, — заговорил он, не поднимая головы. — Тоже фактурный мужик, но как подумаешь… нет, ты глянь, Гэндальф, какой ракурс!.. Как представишь себе: выбрали б его, и пришлось бы каждый божий день снимать эту морду кирпичом. Я за Бабу голосовал. За нашу Ба-а-абу, — любовно протянул он и снова сунул фотоаппарат Александру под нос. — Вот эту на полосу и не проси, отдам на выставку.

— А Палыч как вышел, ничего?

— Все путем, третий сорт не брак. Уже в папке у верстальщиков.

Александр довольно покивал. Свежая, послевыборная фотография Владимира Николаенко была большой удачей. Экс-кандидат в Президенты, давно всеми похороненный политический труп некомбинаторного возраста, до вчерашнего дня вообще наотрез отказывался встречаться с журналистом. Пока сам не убедился — не без помощи родных органов, — что якобы санинское тело вовсе не случайно обнаружили именно в Дубравах, на территории, непосредственно прилегающей к его даче.

Это интервью должно было послужить запалом к бомбе. Никто, кроме Палыча, которому уже, в сущности, нечего терять, не посмел бы вслух обвинить в исчезновении Владислава Санина всемогущий проект «Миссури».

Интересно будет сопоставить с тем, что скажет по данному поводу Баба. А что-то сказать ей таки придется.

— У меня через сорок минут эфир, — с ненавистью процедил за спиной телевизионщик. — Где она там, эта…

Александр молниеносно, раньше Гришани, развернулся к матерщиннику лицом и негромко, почти без угрозы, предупредил:

— Не оскорбляйте женщину.

— …наше Будущее. Во все времена люди надеялись, что их дети достигнут большего, чем удалось им самим. Но только теперь подобные мечты стали реальностью. Сегодня я познакомилась с маленькими, но уже проснувшимися талантами, даже, не побоюсь быть высокопарной, гениями, уникальные способности которых обнаружили себя исключительно благодаря ранней комбинаторике, разработанной в рамках проекта «Миссури».

— Не пиши, — шепнул громила-телевизионщик своему оператору.

— …Я на собственном опыте знаю, как трудно овладевала общественным сознанием идея о необходимости всеобщего комбинаторирования. По сей день НК-центры работают в режиме полной конфиденциальности и на добровольных основаниях. Однако не за горами время, когда нейронная комбинаторика будет производиться непосредственно в роддомах и станет такой же всеобщей и обычной процедурой, как профилактическая прививка. Прививка против нелепых случайностей, неправильно выбранных путей и сломанных судеб. И тогда во всем мире заговорят о поистине великой комбинаторированной нации, как сегодня в нашей стране уже говорят о комбинаторированном поколении. Я верю, что наши дети изменят мир!

«Комбинаторированная нация» — сильно сказано, усмехнулся Александр. Черт, до чего же убойно можно было бы поприкалываться на эту тему, если б материал предназначался оппозиционной газете…

Баба стояла на верхней ступеньке интернатского крылечка, а вокруг плотным кольцом громоздились телекамеры. Запасливые телевизионщики и радийщики тянули к ней микрофоны-«удочки», менее запасливые горбились на полусогнутых под камерами, держа микрофоны в протянутых руках, по два-три сразу: выручали коллег, оттертых в задние ряды. Большинство газетчиков толпились у Бабы за спиной, но ему, Александру, не повезло… или как сказать.

В общем, он устроился на корточках на том же крыльце, ступенькой ниже. Как раз у ее ног, вроде верной собачки или шута. И готов был поклясться, что Баба заметила его, узнала и чуть-чуть усмехнулась.

— А теперь госпожа Орлинская ответит на ваши вопросы, — прогудел из-за Бабиного плеча ее пресс-секретарь. — Господа журналисты, у вас десять минут. Просьба формулировать четко и сжато.

Посыпались вопросы. Разумеется, ни один из них не касался ни одаренных детишек, ни «великой комбинаторированной нации», ни Будущего с большой буквы, ни давно навязшего у всех в зубах проекта «Миссури».

— Какова ваша позиция по конфликту на Ближнем Востоке?

— Прокомментируйте ситуацию с поставками нефти по трубопроводу…

— …слухи о назревающем в парламенте…

— …относительно вакансии на…

— …по бюджету…

Александр честно записал на диктофон девять с чем-то минут журналистского галдежа и президентских откровений. Слегка рискуя, дождался предупреждения пресс-секретаря насчет последнего вопроса, после чего обычно образовывалась короткая, но ощутимая пауза. Во время которой можно было встретиться с ней глазами — снизу вверх.

Привет. Прошу тебя, не увиливай. Не по старой дружбе — никакой дружбы между нами не было, не говоря уже о чем-то еще… Просто по старой памяти:

— Алина Игоревна…

Оказалось, от интерната и почти до самой редакции ходит прямая маршрутка, из конца в конец. Гришаня родился в этом городе, безумно любил его и стопроцентно ориентировался и в исторических подворотнях, и среди спальных новостроек. А вот Александр за пятнадцать лет так и не сумел стать столичной штучкой. И добирался бы сейчас, как идиот, кружным путем, на трамвае и метро.

Они устроились на задних сиденьях, и Гришка тут же снова погрузился в созерцание сегодняшних снимков. Александр смотрел в окно и додумывал свою статью, которую следовало довести до ума за пару часов, оставшихся до сдачи номера. Плюс еще «нужник» на первую полосу… но это он накатает за две минуты, в жанре расширенной текстовки под Гришаниным шедевром.

На его вопрос госпожа Орлинская ответила исчерпывающе: независимая экспертиза подтвердила, что «дубравское тело» принадлежит главе корпорации «Санин-Компьютерлэнд» Владиславу Санину. Она, Президент, восприняла это как личную трагедию. Уже подписан указ о создании комиссии по расследованию убийства, и хочется верить, что как исполнители, так и заказчики понесут заслуженное наказание. Алина не стала распространяться о своих общих с Владом студенческих годах; все присутствующие должны были вспомнить и так. Поверить в ее «личную трагедию».

Александр бы тоже поверил — если б до сих пор власть хоть как-то отреагировала на исчезновение Санина. Но ведь они почти месяц в упор ничего не замечали — до обнаружения этого самого тела. А теперь вот — указ, комиссия. И результаты экспертизы, которые будут обнародованы лишь сегодня во второй половине дня, Алине Игоревне, оказывается, уже известны. Трогательно, но как-то нелогично.

Он раскрыл на колене подпрыгивающий блокнот и неразборчивой скорописью зафиксировал основные ударные моменты, которые надо вбить в уже готовый костяк статьи. Как бы минут на двадцать согнать Маню с компьютера?

Сильно тряхнуло, и карандаш прочертил через весь блокнот длинную некрасивую линию. После чего писать стало очень удобно, потому что маршрутка остановилась. Александр выглянул в окно и чертыхнулся: впереди по шоссе, заворачивая за угол, стояла хорошая обеденная пробка.