Великий Индустриарх хмыкнул:

– Экая заковырка. Хотел бы я вам помочь, да только, по всему видать, поможет вам лишь чудо…

– Позвольте мне откланяться, о великий. Надеюсь, в грядущем вы будете не прочь завязать торговые отношения с Оборотной Империей ко взаимной выгоде наших держав. Всех благ.

– Счастливого пути.

Покидая обитель прогресса и технического развития, Эдвард все еще не мог вновь «поймать свой ветер». Вазари почти машинально отвечал на приветствия, краем ума все же замечая горожан. За время пребывания меж них он завязал огромное количество знакомств – неизбежная черта торговца и экстраверта. Природная учтивость не позволяла игнорировать приветственные жесты, а потому он махал рукой, обменивался дежурными фразами, изображал обычно искреннее добродушие. Вдруг взгляд золотых глаз встретился со взглядом карих, больших и живых.

Ребенок стоял, держась за просторную штанину рабочих брюк матери, пока та болтала с другой женщиной на улице. Мальчик ничего не сказал, даже не потревожил мать, но просто улыбнулся, потому что тоже узнал чужестранца, и чу́дная улыбка этого мальца стоила пары сотен тысяч гларков. Хотя нет – много, много больше. Настоящие чудеса – они такие, товар особого свойства, особой цены, эксклюзивный, хрупкий и…

Эдвард Д. Аволик остановился и простоял какое-то время, щурясь на залитую светом брусчатку, шевеля губами, прикидывая так и эдак. Наконец, приняв решение и полностью утвердившись в его правоте, великий оборотник Оборотной Империи расплылся в широчайшей и самой искренней улыбке. Он наконец-то решил, что можно попробовать предложить этому строптивому, надменному, наглому халлу… ах-ах, как непрофессионально и неэтично допускать такие мысли о будущем клиенте, который заранее всегда прав!

Насвистывая веселый мотив и гоняя меж пальцев золотую каму, Эдвард продолжил путь уже заметно быстрее. Теперь, когда курс был намечен, ему предстояло совершить длительный межмировой вояж, обратиться к нескольким очень влиятельным персонам и проникнуть в священные обители, обычно закрытые для посторонних. И это лишь для начала.

Сиятельная Ахария

– Как давно ты не посещал Ахарию?

– Не помню, – пожал плечами Мартабах и откусил добрый кусок полутораметрового сандвича с мультимясной начинкой.

– А как давно ты ел что-то кроме козинаков?

– Мм… когда был вторник?

– В Лабиринте нет вторников, Мартабах.

Черноглазый опять пожал плечами. Каос Магн глотнул кофе.

Он уже некоторое время изучал других посетителей кафе «Жонглер». Хозяин сего заведения прославился тем, что во время трапезы гости помещались в мыльные пузыри разного диаметра и запускались в контролируемое парение над кафе. При условии отсутствия агорафобии можно было насладиться не только отличной кухней, но и видом на сумасшедшую панораму Мертвого Паука. Если хочешь преуспеть в этом городе, приходится думать, как бы ярче выделиться.

– Итак, что дальше? – спросил Мартабах, когда их пузырь опустился, лопнул и Каос оплатил счет.

– Нам с тобой предстоит несколько путешествий по очень опасным местам.

Архитектура Сиятельной Ахарии имела обыкновение все время меняться. По большей части этот город походил на хаотичное переплетение стилей, времен, технологий, видов психических расстройств у архитекторов. Местами, конечно, однотипные здания кучковались, образуя небольшие атмосферные аллоды, но в самой душе города царил хаос. Вот ты идешь по ровному плиточному тротуару, сворачиваешь на узенькую улочку, мощенную древним булыжником, выходишь на отделанную блестящим металлом площадь и садишься на гравитационный лифт. Лавки волшебных товаров соседствовали с громадными торговыми центрами; через улицу от сияющей башни из стекла и бетона мог выситься древний замок с персональным рвом и стражниками на стенах, и это лишь самые скромные примеры.

Переходя с улицы на улицу, периодически словно бы меняя эпохи и мироздания, двое шагали по Ахарии, неся за своими спинами гробы на цепях.

– Для начала мы с тобой вломимся в тюрьму.

– В какую?

– Самую охраняемую из всех.

– Хочешь вернуть меня домой? – уточнил Мартабах.

– Боюсь, они тебя не примут, – усмехнулся Каос. – Нет, мы с тобой нанесем визит в Мултака́р.

– Помойка, а не тюрьма, – вынес вердикт черноглазый.

– Да, но именно там содержится очень нужный мне человек. Те двое не отстают. Присядем?

Они расселись на скамье посреди тихого скверика, не прошло и минуты, как поблизости показались двое людей. Они были молоды и очень красивы: высокий мускулистый шатен с идеальным лицом и грудастая блондинка с лебединой шеей. Над головами у обоих парили тонкие золотые нимбы. Поняв, что замечены, парочка несколько стушевалась, и хотя парень был здоровым как бык, все шары, видимо, находились у девчонки. Она отпихнула его и несколько нерешительно направилась к мироходцам. Каос буквально видел, как внутри ее хорошенькой головки боролись друг с другом страх, возбуждение, любопытство и еще с полдюжины разных чувств.

– Живите и благоденствуйте, – тонким голоском выдала она стандартное каарианское приветствие, – скажите, вы, мм… вы ведь – он, правда?

– Кто «он»? – спросил Каос.

– Простите, я не к вам обращаюсь, а к нему.

– Я понял, детка, но он не особо разговорчивый малый, так что изъясняйся точнее.

– Хорошо. – Девушка перевела дыхание. – Вы ведь Мартабах Сердцеед, правда?

– Да.

Она прикрыла рот, чтобы подавить писк восторга. Испуганный кавалер в отдалении заволновался.

– Это он! Это правда он! – крикнула блондинка и вновь обернулась к Мартабаху, который таращился на нее, не мигая. – Я ваша горячая поклонница! У меня есть копии всех выпусков «Тюремных войн», в которых вы запечатлены!

– Смотришь такое старье?

– Досталось от бабушки, это семейная реликвия! Помню тот выпуск, когда вы сбежали! Это невероятно! Как вам удалось? Невероятно! Вы были таким милым, но таким грозным! Но таким милым! А ваша рука… Ой! Рада, что вы ее восстановили!

Фанатка не прекращала восторженно щебетать и намокать, глядя на кумира юности своей бабушки. Мерзость.

Наконец она немного приумолкла, но лишь затем, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и выпалить:

– Пожалуйста, поставьте на мне свое тавро!

– Ладно.

Такой простой ответ поставил блондинку на грань оргазма. Слегка подрагивающими руками она вложила в пальцы Мартабаха не что иное, как миниатюрный лазерный скальпель с температурой лезвия, выставленной на минимум, после чего, немного покопавшись с застежками одеяния, предоставила взору кумира свою во всех отношениях идеальную филейную часть.