упали цены на подержанные автомобили, что также стало проблемой: в цене упали автомобили, которые BMW принимали назад по многочисленным договорам лизинга, заключенным в основном в США во времена Панке. Чтобы выровнять возможные потери и позаботиться о своей платежеспособности, предприятие отложило почти 2 млрд евро. Суммарная прибыль концерна за 2008 год составила всего 330 млн евро, то есть десятую часть от прошлогоднего результата.

Правление BMW отреагировало на кризис снижением расходов и заметным сокращением персонала. За год количество сотрудников в компании уменьшилось на 7500 человек. Почти 5000 из них являлись временными работниками, в которых BMW больше не нуждалась. Кадровый состав в основном уцелел. Предприятие ограничилось лишь тем, что не открыло новые вакансии, после того как сотни сотрудников покинули компанию по собственному желанию, получив компенсацию или отправившись на пенсию. Это обошлось концерну примерно в 450 млн евро.

В 2009 году случилась еще одна беда: оборот вновь упал на 2,5 миллиарда. В этот раз BMW не потерпела убытков. Суммарная прибыль в размере 200 млн евро почти полностью была выплачена акционерам. Концерну пришлось вновь значительно сократить свой штат. К концу года на BMW осталось около 96 000 человек.

Несмотря на кризис, компания продолжала инвестировать в развитие. Одним из стратегически значимых проектов, запущенных Райтхофером, был так называемый «Megacity Vehicle» – городской автомобиль нового типа, отличавшийся от традиционных машин меньшим количеством вредных выбросов. При этом разработчики BMW сделали ставку на особенно легкий, но в то же время очень прочный материал – карбоновое волокно. До тех пор оно практически не применялось в автомобильной промышленности, так как данный материал тяжело поддается обработке.

BMW начала переговоры с SGL Group, впоследствии ставшей ее партнером. Предприятие, называющее себя «Карбоновой компанией», являлось одним из ведущих мировых производителей углеродной продукции. Их производственные площадки находились практически по всему миру – в Европе, Северной Америке и Азии. Центральный офис располагался в Висбадене, а главным человеком там был инженер-экономист Роберт Келер. За свою карьеру баварец успел поработать в Великобритании, Колумбии и во Франкфурте. SGL Carbon он возглавлял с 1994 года.

В 2014 году Норберт Райтхофер вместе с коллегами отмечал на американском заводе BMW новую главу истории успеха предприятия

Почти в то же время, что и BMW, компанией Келера заинтересовалась Сюзанна Клаттен. Она как раз подыскивала новые возможности для инвестиций. Еще около 2,4 млрд евро, полученных после продажи компании Altana-Pharma, находились в акционерном обществе SKion. «Мы посоветовались узким кругом, как лучше вложить эти деньги. Каким образом выгоднее диверсифицировать имущество? Можно было приобрести недвижимость, однако должны были остаться и достаточно большие коммерческие доли».

После покупки компании Nordex, занимающейся ветряной энергетикой, и ее перепродажи миноритарным акционерам концерна Altana у Сюзанны Клаттен появились дополнительные средства. «Когда у тебя так много денег, о них нужно хорошо заботиться, – говорит предпринимательница сегодня. – Нельзя спустить их просто так. Вот у человека появляется шикарный дом, затем загородный дом, он начинает хорошо питаться и чаще ездить в отпуск. А еще большие суммы нужно инвестировать. Это шанс и в то же время интересная задача».

Наконец, Сюзанна Клаттен знала о SGL Group. Знакомый восторженно рассказывал ей об этом предприятии, она заинтересовалась и провела исследование. В конце концов, Сюзанна Клаттен увидела в компании возможность для стоящих инвестиций. «Сырье хорошее, как и продукция, которая из него получается», – говорит она сегодня.

Основным бизнесом SGL Carbon являлось производство графитовых электродов для сталелитейной промышленности и катодов для производителей алюминия. Но Сюзанну Клаттен больше привлекла деятельность компании, связанная с производством композитных материалов из карбона. Этот материал на 70 % легче стали и на 40 % легче алюминия. Он применялся и применяется в самолетостроении, а также в производстве лопастей для ветряков. Клиентом SGL Carbon являлась и Nordex, доли в которой незадолго до этого приобрели супруги Клаттен.

Сюзанна Клаттен видела в SGL Carbon предприятие с убедительной стратегией роста. «SGL работает и в традиционной сфере, и в инновационной области, которая уже приносит прибыль. У карбонового волокна большое будущее, – объясняет она. – Такое смешение показалось мне очень привлекательным. Кроме того, меня радовала возможность широкого применения их продукции».

Ее слова подтверждали цифры. В 2007 году SGL Carbon получила прибыль в размере 131 млн евро, а в 2008 году – 190 миллионов. И хотя чувствовалось, что влияния мирового финансового кризиса компании не избежать, в марте 2009 года Сюзанна Клаттен официально объявила о покупке 8 % акций SGL Carbon через акционерное общество SKion.

Через SKion у нее, кроме прочего, появился доступ и к другим долям SGL, которыми она менялась со своими партнерами. Таким же образом ранее Volkswagen захватил себе Porsche, а Schaeffer поглотил Continental. Сюзанна Клаттен отметила, что будет увеличивать свою долю акций в SGL, однако она «определенно» останется ниже блокирующего меньшинства в 25 %. Через своего представителя она также заявила свое право на место в наблюдательном совете.

Приобретение ценных бумаг компании наследницей Квандтов вызвало фейерверк биржевых курсов. Цена за акцию SGL Carbon в одночасье повысилась более чем на 20 %. Судя по всему, общественность считала успешным любое предприятие, акции которого купили Квандты.

Сколько денег заплатила Сюзанна Клаттен, остается лишь догадываться. Предположительно покупка обошлась ей в 15 евро за акцию. Эксперты по слияниям подсчитали, что для покупки четверти компании SGL Carbon понадобилось бы от 265 до 300 млн евро. После того как Клаттен приобрела акции, общая стоимость компании на бирже составила около 1 млрд евро.

С приходом Сюзанны Клаттен для богатой традициями SGL Carbon началась новая глава. «S» в ее названии означает «Siemens». В 1878 году этот электрический концерн основал дочернее предприятие для производства углеродных штифтов, к выпуску которых, собственно, SGL Carbon в итоге вернулась. За прошедшие десятилетия компания сливалась со многими предприятиями и при этом часто меняла названия. В 1950-е годы долю в ней приобрел химико-фармацевтический концерн Hoechst. В 1989 году Hoechst завладел 100 % акций компании. В то время предприятие называлось Sigri – смесь слов «Siemens» и «электрографит».

«GL» в названии компании означает «Great Lakes» и напоминает об американской компании Great Lakes Carbon, с которой дочерняя компания концерна Hoechst – Sigri – слилась в 1992 году. Тогда же родилась Sigri Great Lakes Carbon GmbH. В следующем году к ним присоединилась французская фирма, занимавшаяся углеродами, что, однако, не отразилось в названии компании. Большинство ее акций находилось в руках Hoechst. Но в 1990-е годы концерн решился на радикальную реформу группы своих компаний, так как его руководитель Юрген Дорманн планировал сконцентрироваться на фармацевтическом бизнесе. Дочерняя компания, занимавшаяся производством углеродных материалов, не соответствовала данной концепции, и ее нужно было продать. В 1995 году компания вышла на биржу и ее