– Ну, строго говоря, я никогда и не воспринимал «Фор Сизнз» как свой дом, – со своей обычной откровенностью признался Адам. – Я всегда думал о нем как о твоем доме.

– Но ведь тебе нравилось там жить? – не унималась она, пытаясь понять, был ли он в «Фор Сизнз» доволен и счастлив. А вдруг она очень многого раньше не понимала, неправильно воспринимая отношение к ней мужа?

– С тобой мне всюду хорошо, – сказал он и взял ее через стол за руку. – Во дворце ли, в хижине, какая разница? До тех пор, пока ты со мной, я счастлив.

При всем желании она не смогла ничего на это ответить.

Он стиснул ее руку и решительно сказал:

– Стало быть, мы все решили. Из отеля сразу же свяжемся с пароходством и закажем билеты на обратный рейс. Интересно, изменилось ли там что-либо за время нашего отсутствия? Наверное, Алистер все пытается уговорить Элен выйти за него, а она, должно быть, еще раздумывает.

Когда они поднялись из-за стола, у Элизабет даже закружилась голова при мысли о том, как же все переменилось. Ее жизнь и жизнь Рифа изменилась – решительно и бесповоротно. А у нее недоставало мужества сказать об этом Адаму.

Они вышли из отеля к стоянке, где их дожидался «мерседес». Адам скоро понял, что езда по сингапурской жаре не такое уж удовольствие, и уже через несколько дней после приезда нанял шофера-малайца. Тот сейчас сидел на корточках в тени автомобиля. При появлении хозяина он поспешно вскочил и ловко открыл дверцы машины.

– Жюльенна, должно быть, поменяла за это время не менее трех любовников, – сухо предположил Адам, усаживаясь на горячее сиденье с невольной гримасой отвращения. – Ума не приложу, на чем только держится брак Ледшэмов. Если кто и может это понять, то только не я.

И опять Элизабет ничего ему не ответила. Да и что она могла сказать? Они заехали в пароходную компанию и заказали два места на рейс в ближайший понедельник. Элизабет хотела как можно скорее уехать, и вместе с тем ей делалось дурно при мысли о предстоящем отплытии. Чувства ее были так же противоречивы, как и перед отъездом из Гонконга.

– Я что-то устала, Адам, – искренне пожаловалась она мужу, когда они вышли из прохладного здания конторы, в которой вовсю трудились кондиционеры, и опять оказались в привычной раскаленной духоте улицы. – Не знаю, какие у тебя виды на сегодняшний день, но если ты не против, мне бы хотелось полежать в номере часок-другой.

Он взглянул на ее изможденное лицо и был очень расстроен, увидев еще более темные тени под глазами.

– Давно бы сказала, – заметил он и, обняв Элизабет, повел ее к автомобилю. – Провожу тебя, а сам ненадолго съезжу в бассейн.

Малаец вывел машину на шоссе и вписался в дорожный поток. Несмотря на обилие наглых рикш, шофер умело и сдержанно вел машину, не позволяя рикшам согнать себя на обочину, что здесь почиталось особой ухарской доблестью.

– Если к моему возвращению из клуба тебе не сделается лучше, – продолжал Адам, – я сам вызову врача, что бы ты ни говорила.

Элизабет приехала в отель и выпила горячего молока. Когда Адам вернулся, она смогла сказать, не слишком покривив душой, что ей гораздо лучше. И стало быть, во враче нет необходимости.

В следующий понедельник они отплыли в Гонконг. Адаму казалось, что жена притихла и ведет себя странно из-за того самого вируса, от которого раньше он и сам немало намучился. Поездка в Сингапур понравилась ему куда больше, чем он ранее предполагал. Но, покидая этот город, он, как ни странно, не испытывал особого сожаления. Ему хотелось в числе первых примкнуть к одному из добровольческих соединений Гонконга, чтобы никто потом не смог обвинить его в трусости. Адам спешил домой. Ему хотелось сидеть на веранде с бокалом в руке и любоваться своим садом и открывающимся оттуда видом: горным склоном в тропической зелени, искрящимися водами пролива и далекими живописными холмами Цзюлуна.

Как только корабль оказался в проливе, зажатом между двумя крошечными островками, Адам с удовольствием произнес:

– Ну, вот наконец мы и дома.

Элизабет стояла рядом, держась за поручни. Она так сильно сжала руки, что костяшки ее пальцев побелели. Она была сбита с толку и не знала, что именно следует считать своим домом. Вечерело. На Пик уже сползали перистые облака. Они отбрасывали тени на землю, всю в ложбинах и трещинах. Сильный аромат гибискуса и щитовника чувствовался даже на борту корабля.

Она не сообщила Рифу о своем возвращении. И если он не позвонит в сингапурскую гостиницу «Рэффлз», то будет думать, что она еще в Сингапуре. Он наверняка не поджидает ее на причале, да, впрочем, это и ни к чему. Элизабет и не хотела подобной встречи. При встрече ей хотелось бы чувствовать себя уверенно и владеть ситуацией. Что бы она ни решила о своем будущем, Элизабет хотела, чтобы это было ее собственное решение. А не решение Адама. Или даже Рифа.

Их ожидала внушительная пачка писем. Деловые послания для Адама. Открытки и приглашения. Полдюжины конвертов с гербом принцессы Луизы Изабель.

Адам уселся в удобное кресло, взял бокал с коктейлем и принялся просматривать почту.

Элизабет отложила адресованные ей письма. У нее не было сейчас ни сил, ни желания читать приглашения в гости или переваривать новую порцию сплетен. Она не распечатала даже писем Луизы Изабель, хотя послания принцессы всегда были выдержаны в приятном легком стиле. Чувствуя усталость, она прошла наверх. Мей Лин разбирала ее белье и одежду, чтобы кое-что отправить в стирку, что-то выгладить, а остальное просто сложить в шкаф.

– Мне никто не звонил, Мей Лин? – поинтересовалась она.

– Я записала все звонки, мисси, – сказала Мей Лин, даже порозовев от удовольствия в связи с возвращением хозяйки.

– А больше ничего? – не унималась Элизабет. – Может, были какие-нибудь записки на мое имя? – спросила она, пробежав глазами аккуратный столбец имен и фамилий, среди которых Рифа не было.

– Я все записала очень тщательно, – немного обидевшись, ответила ей Мей Лин. – Каждую фамилию, ни одной не пропустила.

Стало быть, он не звонил. Впрочем, для этого не было никаких причин. Она ведь сама обещала связаться с ним по возвращении. Элизабет услышала, что Адам зовет ее, и поспешила спуститься.

– Тут письма от Лея, – сказал Адам. – Судя по всему, я должен как можно скорее увидеться с ним. Так что я на часок отлучусь.

Как только дверь за Адамом закрылась, Элизабет с бьющимся сердцем осторожно подошла к лестнице: в кои-то веки она оказалась одна, и этим обстоятельством следовало непременно воспользоваться. Нужно позвонить Рифу прямо сейчас, пока Адам не вернулся.

– Я послала прачке записку, что вы вернулись и для нее есть работа, – сказала Мей Лин, с усилием внося огромную корзину для грязного белья на кухню. – Через час она уже придет.

– Спасибо, Мей Лин.

Некоторое время Элизабет смотрела на телефон, стоявший в холле на столике. Затем уверенно прошла в гостиную, где можно было разговаривать спокойно, не опасаясь быть подслушанной. По телефону она не расскажет Рифу о своей беременности. Просто сообщит, что вернулась и очень без него соскучилась.