Увы, не только судьба С. Н. Третьякова закончилась трагически. Практически все, кто упоминается в этой истории более чем полувековой давности, ушли из жизни не по своей воле. И даже обстоятельства смерти не всех из них можно сейчас каким-либо образом узнать. К сожалению, случается иногда и такое.

Генерал Николай Скоблин был тайно переправлен в Испанию по другим документам для дальнейшей работы. К сожалению, в 1938 году Скоблин погиб при бомбардировке города Мадрида.

Надежда Плевицкая, его жена, была арестована французской контрразведкой по обвинению в участии похищения генерала Миллера и в шпионаже в пользу СССР. Она была осуждена на 20 лет тюремного заключения. Весной 1940 года она умерла во французской тюрьме для особо опасных преступников.

Перед смертью её исповедовал православный священник. Она рассказала ему почти всю свою жизнь, рассказала, что вместе с мужем долгое время помогала советской разведке, но её камера была, как говорят французы, «озвучена». Тайные микрофоны позволили записать её исповедь. Именно поэтому был арестован и наш разведчик Сергей Николаевич Третьяков.

Пётр Георгиевич Ковальский — он же Ёж/10, он же «Сильвестров», один из лучших друзей генерала Скоблина, который завербовал его. После возвращения в Советский Союз Ёж/10 работал в Одессе, потом в Челябинске в одном тресте бухгалтером. В 1939 году Главное управление госбезопасности НКВД СССР стало разыскивать Ковальского, предполагая, видимо, возможность использования его в разведывательной работе. Искали долго. Управления НКВД по Челябинской и Одесской областям вскоре сообщили: Ковальского Петра Георгиевича нигде нет и о нём ничего не известно. Ёж/10 пропал…

Потом Главное управление получило отпечатанную на папиросной бумаге копию заключения оперуполномоченного УКГБ УНКВД по Донецкой области, в котором говорилось: «Из дела-формуляра Ковальского видно, что он при использовании по линии Иностранного отдела имеет ряд подозрительных фактов в проведении им разведывательной работы в пользу Польши. В принадлежности к агентуре польской разведки Ковальский виновным себя не признал.

Ковальский Пётр Георгиевич, согласно приказу наркома внутренних дел СССР — Генерального Комиссара Государственной безопасности Ежова — № 00 495, осуждён. 23 ноября 1937 года».

В 1937–1938 годах были уничтожены основные кадры наших резидентур и центрального аппарата советской внешней разведки. Все они обвинялись в шпионаже (в эти годы были репрессированы руководители Иностранного отдела Артузов, Шпигельглас). В 50-х годах оба они реабилитированы. Совсем молодым ушёл из жизни Слуцкий. Абрам Аронович скончался 17 февраля 1938 года при допросе в кабинете руководителя ГУГБ — НКВД СССР М. П. Фриновского. В апреле 1938 года он посмертно исключен из партии как «враг народа». Накануне войны страна фактически осталась без стратегической разведки. Такая же судьба постигла и упоминаемых в этой истории людей, которых мы называли их конспиративными именами.

Это «Вацек», «Олег», «Андрей», «Биль». Компетентным органам ещё предстоит раскрыть тайны этих псевдонимов и сказать правду о каждом из них, о мужественном, честном и высокопрофессиональном исполнении ими своего долга перед Родиной, и об их ошибках и, может быть, даже заблуждениях.

И ещё две судьбы, имеющие отношение к описанным событиям.

В декабре 1947 года сотрудник советской разведки сообщил из Белграда: «В городе Белая Церковь (Банат) проживает белоэмигрантка Кутепова (урождённая Кьют) Лидия Давыдовна, 1898 года рождения, жена бывшего руководителя РОВС Кутепова Александра Павловича. После исчезновения Кутепова в 1930 году его жена с сыном Павлом уехала к своей сестре в Ригу, а оттуда в 1935 году — в Югославию.

В 1941 году Павел Кутепов, окончив 6 классов кадетского корпуса, поступил в Русский охранный корпус генерала Штейфона (в гражданскую войну он был начальником штаба у генерала Кутепова).

По рассказам Л. Д. Кутеповой, её сын в период освобождения Югославии перешёл на сторону Красной Армии и работал переводчиком. Лидия Давыдовна восстановлена в советском гражданстве».

Некоторое время спустя стало известно, что Л. Д. Кутепова умерла в 1954 году в Париже. Павел Кутепов (ему было пять лет, когда его отец был похищен в Париже) в 1944 году без суда получил «срок» — 25 лет. В 1954 году реабилитирован. Многие годы работал в бюро переводов отдела внешних сношений Московской патриархии. У него два сына. Один из них — Александр Павлович Кутепов, тёзка своего дедушки-генерала.

Полагаю, что изложенная мною история вызовет определённый интерес у многих читателей.

За десятилетия странствий и мотаний по миру у них не было ни одного прокола. У контрразведок противника ни намёка на подозрения. Незаметное возвращение господ «X» и «У» домой, где их ждали честно заработанные почёт и уважение. И, как полагается в таких случаях, далее полнейшая тишина.

И если бы не их дети — кинооператор Анатолий Мукасей и его жена-киноакгриса, режиссер Светлана Дружинина, искренне гордящиеся родителями, разведчики-нелегалы Михаил и Елизавета Мукасей до сих пор не были бы известны широкому кругу читателей, да и вообще простым людям.

Пусть в конце жизненного пути, но Михаил и Елизавета Мукасей (Майкл и Бетси соответственно) должны получить хотя бы толику причитающейся им славы, публичного признания. К чести руководства Службы внешней разведки России следует сказать, что оно поддержало эту исключительно мудрую инициативу.

Михаил Исаакович, высокий, с чуть прогнувшейся спиной, носит чёрные очки с мощными линзами. Однако не помогают ни оптика, ни операции — зрение почти пропало. Елизавета Ивановна передвигается на кресле-каталке. Сильно беспокоят ноги. И всё же голос у М. Мукасея громкий, память не подводит и рассудок ясен. А ведь родился Мукасей Михаил Исаакович 13 августа 1907 года.

В его родном Замостье было 350 дворов. Деревня находилась в Белоруссии, а жили там почти одни поляки. Освоил чужой язык в польской школе. Сын, племянник и внук кузнецов, с десяти лет помогал старшим в кузнице. А потом вдруг рванул в Питер. Днём — кузнечный цех Балтийского судоремонтного, вечером — рабфак. После школы поступил учиться в Ленинградский университет.

А в один прекрасный день после окончания учёбы в университете — повестка. И М. Мукасея вызвали в партийную организацию высшего калибра — Центральный комитет. Его и других сравнительно молодых и относительно образованных людей от станка приветствовал член Политбюро. Он заявил: «Мы вас командируем на новую работу». Один из приглашённых попытался уточнить: а что за работа? На что получил ответ в духе времени: «Вот когда вы туда придёте, там вам всё и объяснят». Они туда прибыли, и им там всё объяснили.

Так в конце второй половины 30-х годов началась учёба М. Мукасея в разведспецшколе. Год учёбы, по интенсивности и напряжению сравнимый разве что с чисткой котлов на «Балтийском».

И вот уже 11 июля 1939 года Михаил и Елизавета Мукасей с двумя детьми спешат в Штаты. Им предстоит работать в Лос-Анджелесе под крышей советского консульства. На второй же день после их приезда в Лос-Анджелес в консульство пришёл молодой приятный американец. Представился: «Я из местной службы безопасности, хотел бы с вами поговорить». Разговор продолжался два часа. После этого Михаил сразу полез в подвал. Там он обнаружил кучу каких-то непонятно к чему подключённых кабелей, сплошные переплетения, а телефон на всё консульство — один. Мукасей тут же обрезал все провода, кроме телефонного. Через 15 минут приехала машина и работавший под монтёра «парень» уверенно заявил: «У вас с телефоном что-то не в порядке». Так что свеженьким разведчикам многое стало ясным с самого начала.