видимо, отразились все его чувства, потому что генеральный прокурор перестал снисходительно улыбаться и побледнел.

– Все равно тебе не уйти отсюда, – быстро сказал он.

– То же самое говорил и Банкир, – с мрачной улыбкой произнес Матвей. – Но ведь он потом умер?

Чураго побледнел еще больше.

– Чего вы хотите? Я и так сказал вам все, даже больше…

– Не все. Где девушка?

– Кто? – изумился Вадим Борисович.

– Мою девушку забрали люди Купола. Банкир сказал, что причастны к этому делу вы или Георгий Георгиевич.

– Вот сволочь! Я ничего не знаю! Я даже не слышал, есть ли у вас девушка. Но, скорее всего, Геращ… Банкир прав – это дело рук босса. Уж очень он на тебя… на вас осерчал. Больше, чем на все «Чистилище». Кстати, неужели ты… вы думаете, что, убрав меня, Банкира и других боссов клана, вы уничтожите Купол?

– Я – нет, не думаю. Но позабочусь о вас, а кто-то из «чистильщиков» позаботится о преемниках. Систему можно сломать другой системой.

– Которая тут же возьмет на себя функции первой, разве что видоизменив их. Неужели вы так наивны, молодой человек, что…

– Мне некогда спорить, – перебил Вадима Борисовича Матвей. – Я не собираюсь никого убеждать и твердо знаю, что такие, как вы, в этом мире жить не должны. Ваше место в аду! Где ваш Георгий Георгиевич может держать девушку?

Генеральный прокурор вытер краем простыни пот с лица.

– Скорее всего, на даче, она у него оборудована не хуже, чем Лубянка… – Чураго понял, что проговорился, и поднял округлившиеся, полные ужаса глаза на Матвея. Тот присвистнул.

– Вот оно что! Значит, босс Купола все-таки Ельшин?!

– Н-нет… н-не знаю… Георгий Георгиевич, он… – Во взгляде Чураго вспыхнула ненависть. – Все равно тебе не уйти, ганфайтер. Будь ты хоть трижды профессионал, всегда найдется дюжина таких, с которыми тебе не справиться. Я уже не говорю о системе. Сопляк! Возомнил невесть что, борец за справедливость…

Тыльной стороной ладони Матвей дал затрясшемуся прокурору пощечину, и тот смолк, тяжело дыша. Потом медленно произнес:

– К тому же у нас есть один… помощник. И вот от него тебе не скрыться ни на земле, ни под землей, ни в космосе. Это уж точно.

Матвей вспомнил «темный взгляд» из телефонной трубки, поежился, но время, отпущенное ему обстоятельствами, истекло. Если Чураго что и знает, то за оставшиеся полминуты все равно не скажет.

– Живи, дженерози, – выдохнул он. – Хотя вряд ли ты намного переживешь Банкира. И уходи с этого поста, Шериф, тебе не место в прокуратуре. Не уйдешь, я тебя достану. А пока прими в подарок. – Матвей несильно ткнул Вадима Борисовича пальцем в шею, и тот, не успев закричать, обмяк в кресле.

Остальное было делом техники.

Матвей как ни в чем не бывало вышел из кабинета, остановился возле охранников, не спускавших с него глаз. Они, собственно, ждали не его, а сигнала, что все спокойно. Когда Матвей это сообразил, бритоголовый Марк уже топал по коридору к массажному кабинету.

– Не торопись, – преградил путь Матвею стриженый. На его мышцы страшно было смотреть. Пришлось начать первым.

Матвей метнул голыш в спину бритоголовому, попав прямо в мускулистый складчатый затылок, и прыгнул в подкате к горилле.

Стриженый, конечно, знал толк в боевых искусствах и даже сумел поставить блок, но не имел понятия о том, что разработан и применяется комплекс приемов «импоссибл» из самых невозможных положений и стоек, и поэтому пропустил удар в висок – Матвей нанес его с выходом из спирали подката и с поворотом на девяносто градусов. В искусстве ниндзюцу удар назывался касуми, в русбое – «дюбель», и ломал он внутреннюю костяную пластину черепа, в то время как поверхность его лишь прогибалась.

Стриженый рухнул тяжело, как шкаф. Свалить его можно было, пожалуй, только таким приемом. Казалось просто немыслимым пробить его чудовищный мускульный каркас и найти уязвимые точки тела.

Матвей снова переоделся и, хотя началась тревога и здание хелс-клаба превратилось буквально в муравейник, легко ушел через тот же канализационный люк в подвале. В девять часов вечера, чувствуя себя разбитым и усталым, он входил в дом Марии Денисовны, ставший почти родным. Встретил его крик Стаса:

– Не ходи! Здесь…

ПЕРЕХВАТ ПЕРЕХВАТЧИКА

Телефонный звонок раздался в семь утра, когда премьер завтракал в постели: телятина маренго, катиго из угря, куриный бульон, черничный морс, сладкие булочки.

Вышколенная молодая жена – Михаил Сергеевич был женат третий раз – принесла радиотелефон.

– В эфире. – Краснорыжин взял трубку.

– Линия? – раздался в трубке голос министра обороны.

– Чисто, на защите.

– На завтрашнем заседании Совета безопасности я внесу предложение очистить столицу от криминальных структур с помощью армии. Поддержишь?

– Какой смысл?

– По крайней мере еще год-другой власти.

– Армии с Куполом не справиться, не ее это работа.

– А я и не собираюсь сражаться с мафией, нужен карт-бланш для любых действий и шум для общественности. Под этот шумок мы ликвидируем всех противников, и уголовных, и политических, а ликвидацию спишем на «Чистилище».

– Ельшин не согласится, у него свои методы достижения стабильности в центре.

– Конечно, не согласится, ведь он президент Купола.

– Что?!

– Можно подумать, ты не догадывался.

Михаила Сергеевича бросило в пот, он выразительно посмотрел на жену, и та неслышно исчезла из спальни.

– Ты серьезно?

– Кончай притворяться! – рассвирепел министр. – Все мы в одной упряжке, все одной веревкой повязаны. Сидишь в дерьме – не трепыхайся.

– А если «Чистилище» пришлет тебе конверт с «черной меткой», то бишь с золотым кинжальчиком?

– Это мои проблемы, я сумею за себя постоять.