Его напарник был смелее, или ему просто нечего было терять. Он не отступил. В его руке блеснул клинок шпаги. Ариэл рассмеялся и, отбросив разряженные пистолеты, схватился за свое оружие.

Противник сделал быстрый и вполне профессиональный выпад. Он действовал бесчестно, подло, не дожидаясь, пока соперник встанет в позицию. Ариэл заметил нацеленный в грудь клинок, успел увернуться, подставляя локоть и чувствуя, как шпага вспарывает вместе с камзолом кожу и мышцы на руке. Было больно, и разбирала злость. Да как он посмел? Стиснув зубы, Ариэл отвел клинок противника в сторону. Демонстрировать высокое искусство фехтования здесь и сейчас смысла не было — похититель ранил его в правую руку, пальцы еле сжимали рукоять, он держался только на злости и силе воли, чувствуя, как горячая волна боли туманит рассудок. В карательных акциях, когда кругом летали отравленные стрелы туземцев, его как-то миновали серьезные раны и заразные болезни. Будучи наемником и отнимая чужую жизнь за деньги, он тоже ухитрялся выходить сухим из воды и заработал лишь несколько шрамов, а тут, в мирное время, получил серьезную рану, сражаясь за женщину, которая его презирает. Было от чего разозлиться. Поэтому, обменявшись первыми пробными выпадами-уколами, резким рывком — может быть, излишне резким — уведя чужое оружие в сторону, он скользнул клинком по клинку и вонзил острие шпаги в бок противника. Тот скособочился, хватаясь за пропоротый бок. Ариэл наотмашь ударил его по руке, метя в кисть, державшую шпагу, и сам уронил свой клинок, потому что ослабевшие пальцы больше его не слушались.

Два констебля кинулись к еле державшемуся на ногах противнику Ариэла. Еще двое устремились куда-то в темные полуподвальные коридоры. Пятый остался с рогачом, патрулировавшим выход, и Ариэл кинулся вперед:

— Агни!

Она, наверное, снова впала в забытье, задыхаясь в спертом воздухе шкафа, потому что грохот и треск ворвались в сознание внезапно. Агния невольно вскрикнула и дернулась, ударившись затылком об стенку. Снаружи что-то происходило, но напуганная пленница не могла заставить себя даже проявить любопытство. Она лишь теснее вжалась в угол, стараясь занимать как можно меньше места.

Два выстрела в замкнутом помещении прозвучали так громко, что казалось, от грохота обрушится потолок. Шум, гам, беготня, треск и грохот слились воедино. Зажав уши руками, и уткнувшись в колени лицом, Агния до крови прикусила губу, чтобы не кричать от ужаса. Хотелось визжать, но в горле пересохло.

— Агни!

Громкий голос, звавший ее по имени, не сразу пробился в сознание. Только один человек во всем мире называл ее так, и молодая женщина почувствовала прилив счастья. Наконец-то! Он пришел! Он все-таки ее отыскал. Не веря своим ушам, она выпрямилась.

— Я здесь!

Голос ее был слаб, хотя Агнии казалось, что она кричит во всю глотку.

— Здесь…

Он подлетел как ураган. Плечом выломал дверцу, оказавшуюся совсем трухлявой, глухо вскрикнул то ли от боли, то ли от злости. Агния кинулась навстречу, вцепилась, крепко-накрепко обхватила его за шею, чувствуя, как ее обнимают крепкие мужские руки. От него пахло просто восхитительно — дымом, железом, деревом, потом, пылью и еще чем-то незнакомым, но тревожным и притягательным одновременно — в общем, так, как и должен пахнуть настоящий мужчина. Она прижалась всем телом, вдыхая самый лучший в мире запах.

— Никогда! Никогда не смей оставлять меня одну!

Он хрипло рассмеялся. Ох, какой у него смех…

— Не оставлю. Теперь уже не оставлю.

Он так и понес ее наверх, схватив в охапку, и Агния боролась с желанием обхватить его еще и ногами, чтобы не разлучаться ни на миг. Он здесь! Он пришел за нею. Теперь все будет в порядке. Хвала Первопредку и Праматери! От счастья она даже не чувствовала, что мужчина держит ее только одной рукой.

Ариэл вынес женщину из подвала, сам ничего не чувствуя от облегчения. Агния была жива, и, судя по тому, как крепко она цеплялась за его шею, с нею ничего плохого не случилось.

Холодный Туман встретил его у разбитой двери. Вид у рогача был недовольный.

— Один убит, другого арестовали, — хмуро сообщил он, — но тут были еще двое, и им удалось уйти. Я отозвал своих людей, приказав прекратить преследование.

Ариэл тихо скрипнул зубами. Победа — победой, но какая-то она половинчатая. Словно для того, чтобы подавить мятеж, пришлось положить половину солдат. Да и раненая рука болела с каждой минутой все сильнее.

— Почему?

— У нас не было санкций. Начальство и так может разжаловать меня в простые констебли за нарушение приказа. А для меня это… это как… — Он махнул рукой, не желая тратить время на объяснения. Да что знает человек о жизни нелюдей!

— Пригрозите связями в Тайной канцелярии, — буркнул Ариэл. — Как бы то ни было, этого дела я так не оставлю.

Он колебался до последнего, принимать ли высказанное в форме приказа предложение императора, но теперь четко понимал, что иного пути нет. Мало расследовать дело на стадионе — надо было покарать тех, кто осмелился похитить у него любимую женщину, и заодно защитить тех, кто поверил его идеям.

— Арестованного — в камеру предварительного заключения, — распорядился он. — Срок задержания… ну, вы сами знаете. Обвините в похищении человека. Думаю, этого будет достаточно. Заодно можно направить сообщение ректору — если он допустил, чтобы на его территории творилось подобное, значит, его тоже можно привлечь к ответственности… И найдите экипаж. Срочно! Мы едем домой.

Домой. Агния не предполагала, что это слово опять будет вызывать у нее теплые чувства. Четыре долгих месяца дом был для нее только четырьмя стенами, унылым склепом, где она проводила время в ожидании встречи с Мареком — живым или мертвым. И вот он снова стал убежищем, местом отдыха, тишины и покоя. Она продолжала цепляться за Ариэла — правда, уже не с тем пылом, что раньше, — всю дорогу до дома. И чуть не расплакалась, когда наемное ландо остановилось у знакомого крыльца.

Навстречу выскочила взволнованная Лимания, забегала кругами, ломая руки и причитая.

— Ванну! — распорядился Ариэл, помогая Агнии подняться по ступеням в гостиную. — И ужин. Быстро! Ты хочешь есть?

— Да. — Женщина кивнула. — И пить. И… я чувствую себя такой грязной…

— Поняла? Живо!

Заблеяв что-то на своем языке, сатирра убежала, громко стуча копытцами.

Оказавшись в гостиной, Агния оглядела привычные вещи, всплеснула руками и внезапно расплакалась.

— Ты чего? Все же кончилось! Вот женщины! Откуда у вас столько слез-то берется? — Ариэл неловко, одной рукой, вытащил из-за пояса пистолеты, положил на стол, потом стал возиться с перевязью шпаги. Действовать приходилось только левой рукой — на правом предплечье была рассечена мышца, и боль разливалась от кончиков пальцев до плеча, отдавая даже в шею.

— Я… я так испугалась, — всхлипнула Агния, пытаясь улыбнуться. Ворчание Ариэла сейчас казалось ей самой сладкой музыкой на свете.