В комнате стояло три стола – и почти ничего более. На среднем столе, вокруг которого стояло множество гномов, покоилось Око Дракона. Рядом с ним лежал хупак.

Тас с интересом подметил, что Око вновь приняло свои истинные размеры. На столе лежал большой хрустальный шар, а в нем перетекал и клубился молочный туман. Подле Ока стоял страж – молодой Соламнийский Рыцарь. Судя по всему, он жестоко мучился скукой. Впрочем, при виде незнакомцев выражение его лица мгновенно переменилось.

– Всевполномпорядке, – поспешно успокоил его Гнош. – Это те двое, о которыхговорилосьвписьмегосударяГунтара… – И Гнош повел своих подопечных к столу. Глаза гнома так и сияли: – Око Дракона! После стольких лет…

– Каких еще лет? – резко спросил Фисбен, останавливаясь на некотором расстоянии от стола.

– Понимаешь ли, – начал объяснять Гнош, – каждому гному при его появлении на свет назначается Цель Жизни, которую он впоследствии и стремится исполнить. Так вот, моейЦельюЖизнибылоизучениеОкаДраконаистех самыхпоркак…

– Но ведь «глаз дракона» никто не видел много-много веков! – сказал Тас недоверчиво. – Никто о них даже и не знал! Как же это могло стать твоей Целью Жизни?

– Ну, мы-то о них знали, – ответил Гнош. – Точно такая же Цель была у моего дедушки, а потом у отца. Оба так и умерли, ни разу даже не увидев Ока. Я думал, чтоимнеуготованотоже, итутоновдругпоявилось. Теперьможноне беспокоитьсяотом, чтомоясемьясчастливодостигнетпосмертия…

– Ты хочешь сказать, что твоя семья не получит… э-э… посмертия, пока Цель Жизни не будет достигнута? – спросил Тас. – Но тогда твои покойные…

– …вполне возможно, претерпевают большие неудобства, где бы они теперь ни были, – сказал Гнош и вдруг воскликнул: – Батюшки-светы!

С Оком Дракона произошла удивительная перемена. Оно замерцало ярчайшими красками – ни дать ни взять в большом возбуждении.

Бормоча странные слова, Фисбен подошел к Оку и возложил на него ладонь… Око мгновенно сделалось черным. Фисбен обвел комнату таким суровым, поистине пугающим взглядом, что даже Тас попятился прочь. Зато рыцарь сорвался с места и прыгнул вперед.

– Вон отсюда! – прогремел маг. – Все вон!

– У меня приказ: ни под каким видом не покидать Око, и я не… – рыцарь потянулся к мечу, но Фисбен еще что-то шепнул, и молодой воин, обмякнув, мешком повалился на пол.

Гномы уже испарились из комнаты. Остался один Гнош, мучительно заламывавший руки.

– Пойдем, Гнош! – дергал его Тас. – Я еще не видел его таким, так что давай-ка лучше сматываться подобру-поздорову! Как превратит нас в овражных гномов или еще во что похуже…

Всхлипывая, Гнош дал кендеру вывести себя наружу. Переступая порог, он попытался еще раз обернуться, но дверь сама собой захлопнулась перед его носом.

– Моя Цель Жизни… – простонал гном.

– Не волнуйся, все будет в порядке, – сказал Тас, хотя на самом деле ни малейшей уверенности не ощущал. Выражение лица Фисбена ему весьма не понравилось. Более того: само лицо, казалось, принадлежало уже не Фисбену, а… Тас предпочел не строить догадок.

Тас внезапно продрог, а кишки в животе, похоже, завязались узлом. Гномы приглушенно переговаривались, бросая на него не слишком дружелюбные взгляды. Тас облизнул губы, пытаясь отделаться от горького привкуса во рту. Потом отвел Гноша в сторонку и тихо спросил:

– Успели вы что-нибудь выяснить насчет Ока, пока изучали его?

– Ну… – задумался Гнош. – Лично я установил, что там, внутри, что-то есть, или кажется, что есть, потому что один раз я долго, очень долго смотрел на него, но ничего особенного так и не заметил, и вот, когда я уже хотел уходить, там, внутри, в тумане, проплыли слова…

– Слова? – насторожил уши Тас. – Какие слова?

Гнош покачал головой.

– Не знаю, – проговорил он очень серьезно. – Я не сумел их прочесть. И не только я, но даже ученые из Гильдии Иностранных Языков…

– Магия, вероятно, – пробормотал Тас.

– Похоже, – печально согласился Гнош. – Я тоже об этом подумал…

Дверь растворилась так, как если бы там, за нею, что-то взорвалось.

Гнош, охваченный ужасом, крутанулся на месте. На пороге стоял Фисбен; в одной руке он держал небольшой черный мешочек, в другой – свой посох и Тасов хупак. Гнош ринулся мимо него в комнату.

– Око!.. – заверещал он и от расстройства внезапно обрел краткость речи: – Ты его забрал!

– Да. Гнош, – сказал Фисбен. – Именно так.

В голосе мага звучала усталость, и Тас сразу определил наметанным глазом, что он был на грани изнеможения. Лицо его посерело, глаза закрывались сами собой. Он тяжело опирался на посох.

– Пошли, мальчик мой, – сказал он гному. – И ни о чем не волнуйся. Твоя Цель будет достигнута. Но сперва Око должно предстать перед Советом Белокамня…

– Пойти? С тобой?.. – Гнош снова заломил руки, на сей раз от волнения. – На Совет?.. И там, возможно, меня попросят сделать доклад?..

– Вне всякого сомнения, – сказал Фисбен.

– Сей момент! Дайтетолькособраться. Гдетаммоибумаги…

И Гнош умчался. Фисбен обернулся к остальным гномам, которые потихоньку подкрадывались к нему, необычайно заинтересованные его посохом. И так грозно сдвинул брови, что гномы шарахнулись назад и исчезли за дверью лаборатории.

– Ну как, выяснил что-нибудь?.. – спросил Тас, не без опаски подходя к Фисбену. Старого волшебника, казалось, окутывала тьма. – Я надеюсь, гномы ничего с Оком не сделали?

– Нет, – вздохнул Фисбен. – К счастью для них. Потому что оно все еще жизнеспособно и очень могущественно. И теперь немногим предстоит принять решения, от которых будут зависеть судьбы многих. Быть может, даже целого мира…

– О чем ты? Разве не совет будет решать?

– Ты не так понял, сынок, – ласково проговорил Фисбен. – Давай-ка чуточку передохнем… – Маг сел на пол, прислонившись к стене. И продолжал, покачав головой: – Я сосредоточил на Оке всю свою волю, Тас… Нет, не затем, чтобы повелевать драконами, – добавил он, видя округлившиеся глаза кендера. – Я заглянул в будущее…

– И… и что там? – спросил Тас нерешительно. Лицо мага было слишком печально, и Тас вовсе не был уверен, что ему непременно хочется знать.

– Я видел две дороги, уходившие вдаль, – сказал Фисбен. – Если мы изберем ту, что полегче, сначала покажется, что все идет как надо, но в конце опустится тьма – опустится уже навсегда. Если же мы выберем другую дорогу, путь наш будет нелегок. Он будет стоить жизни иным из тех, кого мы с тобой любим, сынок. И, что гораздо хуже, кое-кто из них может поплатиться душой. Но лишь величайшими жертвами окупается надежда целого мира…

Фисбен закрыл глаза.

– И во всем этом замешано Око? – дрожа, спросил Тас.