— А когда в последний раз? Он вам сказал?

— Несколько недель назад. После победы Дрю на турнире Джанни уехал из Чарльстона, потом вернулся.

— Что-то у меня не складывается. — У Скарпетты звонит сотовый. — Почему он вернулся? Почему не полетел с Дрю в Рим? Или полетел? Ее ожидали два крупных турнира, открытый чемпионат Италии и Уимблдон. Я не могу понять, почему она вдруг сбежала с подругами вместо того, чтобы тренироваться. Готовиться к важнейшим в ее карьере выступлениям. И вместо этого какие-то прогулки. Не понимаю.

На звонок она не отвечает. Даже не смотрит, кто звонит.

— Джанни говорил, что после ее победы здесь сразу полетел в Нью-Йорк. Еще и месяца не прошло. Даже не верится.

Телефон умолкает.

— Он не полетел с Дрю, потому что она его уволила.

— Уволила? Об этом кому-то известно?

— Нет.

— Почему она его уволила?

Телефон снова звонит.

— Так посоветовала доктор Селф. Потому Джанни и полетел в Нью-Йорк. Чтобы встретиться с ней. Попытаться повлиять на Дрю.

— Я все же посмотрю, кто это. — Скарпетта достает сотовый.

— Загляни сюда по дороге в аэропорт, — говорит Люси.

— Это не совсем удобно.

— Еще час-полтора, и можно будет вылетать. Думаю, к тому времени распогодится. Но тебе нужно обязательно заглянуть в лабораторию. — Люси говорит, где встретит ее, и добавляет: — Не хочу по телефону.

Скарпетта обещает заехать и поворачивается к Холлингсу:

— Надо полагать, Дрю не передумала.

— Даже не стала с ним разговаривать.

— А доктор Селф?

— С ней он встретился. В ее апартаментах. Имейте в виду, это все с его слов. Она сказала, что он плохо влияет на Дрю и что ее мнение не изменилось. Когда мы разговаривали, он был очень расстроен и зол, и теперь я понимаю, что нужно было сразу же приехать, посидеть с ним, что-то сделать.

— Что еще случилось с доктором Селф? Дрю отправилась в Нью-Йорк, а на следующий день улетела в Рим. Не прошло и двадцати четырех часов, как она пропала, а потом была найдена убитой. И преступник, вполне возможно, тот же человек, который убил Лидию. Мне пора отправляться в аэропорт. Можете составить компанию. Если повезет, вы нам понадобитесь.

— В аэропорт? — Холлингс встает со скамейки. — Сейчас?

— Не хочу терять еще один день. Необходимо как можно быстрее найти тело. Дорог каждый час.

Она тоже поднимается.

— Объясните! Вы приглашаете меня лететь с вами посреди ночи, а я даже не понимаю, о чем речь, — недоумевает Холлингс.

— Тепловое излучение. Инфракрасное. Любое изменение температуры легче засечь в темноте, да и черви могут поднять ее градусов на двадцать. Прошло уже более двух суток, и я уверена, что живой она из дому не вышла. В пользу этого и то, что мы там нашли. Итак, что еще случилось с доктором Селф? Лупано рассказал вам что-нибудь?

Они уже подошли к ее машине.

— По словам Джанни, она здорово его оскорбила. Говорила о нем всякие гадости, отказалась сообщить, где Дрю. Он ушел, а потом снова ей позвонил. Для него наступал важнейший момент во всей карьере, а она все испортила, все сломала. И еще добила. Сказала, что Дрю у нее дома и была там все время, пока Лупано унижался перед ней. Нет, я с вами не полечу. Вы и без меня справитесь, а мне нужно навестить Розу.

Скарпетта открывает дверцу. Мысленно сопоставляет факты и время. Дрю провела ночь в пентхаусе доктора Селф, а на следующий день вылетела в Рим. Еще через сутки, семнадцатого, она исчезла. Восемнадцатого ее нашли. Двадцать седьмого они с Бентоном были в Риме, занимались расследованием. На следующий день доктор Селф поступает в клинику Маклина, а доктор Марони составляет поддельные записи якобы имевших место бесед с пациентом, которым, предположительно, был Сэндмен. Записи, в которых Бентон заподозрил фальшивку.

Скарпетта садится за руль. Холлингс, как и подобает джентльмену, ждет, пока она заведет мотор и закроет дверцу.

— Когда Лупано находился в квартире доктора Селф, там был кто-то еще?

— Дрю была.

— Нет, кто-то, кого он видел.

Холлингс задумывается, потом нерешительно кивает:

— Возможно. Он сказал, что обедал там. И, если не ошибаюсь, упомянул повара доктора Селф.

Лабораторный комплекс.

Главный корпус из красного кирпича и бетона, дорогие окна с защитой от ультрафиолетового излучения и зеркальным эффектом, так что внешний мир видит в них только свое отражение, а то, что внутри, скрыто от любопытных глаз и вредоносных лучей солнца. Здания поменьше еще не достроены, ландшафт представляет собой преимущественно грязь. Скарпетта сидит в машине, глядя на поднимающуюся с грохотом дверь. Дверь скрипит и скрежещет, и печальное сходство с моргом усиливается.

Внутри все чистенькое и новенькое, ярко освещенное и выкрашенное в белое и серое. В одних лабораториях еще пусто, другие уже полностью оборудованы. На столах ничего лишнего, рабочие места чистые, и Скарпетта с нетерпением ждет того дня, когда сюда придет ощущение дома. Несмотря на поздний час, в здании трудятся человек двадцать, причем примерно половина их последовали сюда за Люси из Флориды. Когда-нибудь у нее будет лучшая частная криминалистическая лаборатория в стране, но этот факт не столько радует, сколько беспокоит Скарпетту. В профессиональном отношении Люси — человек вполне успешный и состоявшийся, но ее жизнь, как и самой Скарпетты, прискорбно ущербна. Ни одной, ни другой так и не удалось наладить личных отношений, что Скарпетта до самого последнего времени отказывалась признавать как общий для обеих фактор.

При всей мягкости Бентона разговор с ним всего лишь напомнил о том, чего ей так отчаянно не хватает. Сказанное им — удручающая истина. Все пятьдесят лет она бежала так быстро, что теперь и предъявить нечего — кроме редкой способности справляться с болью и стрессом. Гораздо легче просто делать свое дело и проживать дни в долгих, заполненных работой часах и пустых пространствах. И если быть честной перед собой, надо признать, что кольцо Бентона не добавило ни счастья, ни ощущения безопасности. Оно символизирует то, что пугает Кей сильнее всего на свете: что бы он ни давал, он всегда может это забрать или прийти к выводу, что хотел чего-то другого.

Неудивительно, что Марино в конце концов сломался. Да, он был пьян, возможно, под действием наркотиков. Да еще и заведенный, наверное, доктором Селф и Шэнди. Но если бы Скарпетта все эти годы присматривалась к нему повнимательнее, то, может быть, сумела бы спасти его от самого себя и предотвратить Не он предал ее, а она предала его, потому что не стала надежным другом и не была с ним правдивой. Не сказала «нет», пока дело не зашло слишком далеко, а ведь в ее распоряжении было двадцать лет.