Остались фанатики процесса, или так углубившиеся в ЮЮ, что уже и не знали, на что переквалифицироваться. Пожилые самоуверенные тети понимали, что судьба их решится на встрече с президентом, и готовились к ней речами и аргументами.

И вот день визита. Президент почти не опоздал, но все равно извинился. Предложил последовать за ним. Оказалось, что в маленький спортзал.

Пройти пригласили трех теток.

— Извините, что не предлагаю сесть, — сказал Столбов, — но скоро разговор продолжится в обычном формате. Только для начала вам придется выполнить ваш долг. В этом помещении — многодетная мамаша, у которой надо отобрать хотя бы половину детей.

Тетки не успели удивиться, как Столбов открыл дверь в соседнюю комнату. На подстилке — кавказская овчарка и четыре щенка.

— Возьмите их, — сказал Столбов. Тон был настолько повелительным, что одна из теток даже шагнула вперед. Самка подняла голову и зарычала.

— Возьмите на воспитание сукиных детей, — повторил Столбов. — И убедите маму, что в новой семье им будет лучше.

Собака встала и рыкнула. Тетки попятились.

— Михаил Викторович, вы что, хотели сказать, что мы суки? — пробормотала одна в коридоре.

— Конечно нет, — улыбнулся Столбов. — Просто я хотел показать вам, и кажется смог, какая это деликатная вещь — родительские чувства. Наши природные инстинкты связаны с культурой и цивилизацией. Я же хотел показать вам материнский инстинкт во всей его силе. Защита детеныша — очень сильный инстинкт, и пренебрегать им недопустимо.

— Собачья сука водку не пьет, — сказала одна из дам, отошедшая от испуга.

— Не спорю, — согласился Столбов. — Ваша работа может быть полезной. Но при одном условии: уважении к чувствам людей. И еще… Знаете анекдот про алкаша, ключи и уличный фонарь? Напоминаю: потерял ключи на темном углу, а ищет под фонарем, под ним светлее. Не надо искать, где проще, а там, где нужно. Далеко ходить не надо: в вашей области существовал детский лагерь «Прямой путь», основали его какие-то то ли сектанты, то ли раскольники. Скандал полгода, статьи, расследования, потом прокуратура вмешалась. Один из деятелей вообще оказался педофилом с садистско-литературным уклоном, некий Нефед. А вы где были, защитники детей?

— Ну, это ведь патриархия… — пробормотала одна из «ювенальщиц».

— Патриархия сама поняла, что позволять себя дискредитировать разным пустосвятам — ей же хуже. Так что с это стороны проблем не будет. А теперь — в зал, поговорим и решим, как сделать вашу службу полезной для семьи и страны.

* * *

— Придурок жив? — спросил капитан Васильев у шофера.

— Жив, ничего с таким не будет, только шишка.

— Значит, сядет, — сказал капитан. И больше Савельевым не интересовался.

Первая машина перекресток проскочить успела. Сложнее вышло со второй — она ударилась в газик, опрокинула его на бок и сама отлетела с разбитым носом. И шофер, и капитан, надежно пристегнутые, отделались секундным шоком.

С пассажирами заднего сиденья было так. Согласно инструкции, пристегнуты они были тоже. С Максом все в порядке. Татьяна чувствовала, что встряска для нее не прошла даром. Первые несколько секунд просто жевала губы, подавляя новые болевые волны. На этот раз они были готовы ее захлестнуть.

Из глаз потекли слезы. Стало чуть легче, и одновременно она стала понимать, что должно с ней произойти в ближайшие часы, если не быстрее.

— Таня, ты как? — прошептал встревоженный Макс. — Таня, скажи.

— Сейчас. Вот это кранты, — отчетливо выговорила она прикушенными губами. — Быстро в больницу, в баню, в сарай, хоть под куст. Лишь бы ровно и мягко.

* * *

На Большое Уральское собрание Столбов прибыл сразу после разговора с ювенальщиками. Несмотря на собачью преамбулу, общение вышло полезным. Собеседницы кое-что поняли. К примеру, то, что не человек для субботы, а наоборот. Обещали защищать детей и дальше с условием непременно защищать и семьи.

Собрание оказалось действительно серьезным. Губернаторы, мэры больших городов, директора крупных предприятий. Все получили установку говорить кратко и на одну тему: как жить Уралу дальше, как развиваться? Хватит ли трудовых ресурсов, или нужны гастарбайтеры? Нужны ли запретительные импортные пошлины и если да, то на какие товары?

На пятом докладе к Столбову подошел Степанов, сказал на ухо:

— Михаил Викторович, звонит Татьяна. Дело действительно важное.

«Раз тебя убедило, значит и вправду важное», — подумал Столбов. Встал, вышел в коридор, в кольцо охраны.

— Миша, — услышал ясный, четкий голос Татьяны, — Миша, не пугайся, похоже наш богатырь решил увидеть солнце раньше, чем мы планировали. А теперь, пожалуйста, внимательно слушай: времени мало, вдруг я потеряю сознание. Обещай, что не пропустишь мимо ушей.

— Обещаю, — ответил Столбов самым спокойным и беспечным тоном, каким мог. А сам сжал кулаки.

— Я узнала, будто бы Александр Костылев собрал чуть ли не половину постов в государстве. Это так?

— Почти так. Поиграл, и будя, — ответил Столбов.

— Это правильно. Он, неизвестно с какого перепуга, решил поиграть в грозного царя. Держи его подальше от любых силовых ведомств, иначе может быть очень плохо. Пожалуйста, отнесись серьезно. Обещай.

— Обещаю, — повторил Столбов. — Ты где?

— На пути в районную больницу. Если будет нужно, меня оттуда заберут в Москву. Все, милый, я немножко утомилась. Со мной все в порядке, будь в порядке и ты. Держись, а я тоже выдержу. Пока!

Отбой. Столбов повернулся к Степанову.

— Ты знал об этом?

— О чем?

— О том, что Таня поехала неизвестно куда и у нее случилось осложнение.

Начальник охраны выдержал взгляд.

— Об осложнении — только что. О том, что должна поехать на богомолье, — от вас, три дня назад.

— И что за охрану ты ей дал? — чуть не крикнул Столбов.

— Самую лучшую, — спокойно ответил Степанов, разве что чуть побледнел.

Секунды три, едва ли не самые трудные за весь день, Столбов боролся с гневом, темным гневом бессилия. Ничего сейчас сделать он не мог, а что-то сделать хотелось, например, дать Степанову по его спокойной роже. Ведь он виноват…

«А для охраны тех, кто дорог вам, найти другое лицо», — всплыло в голове. Значит, сейчас, действуя по сценарию анонимщика, он должен расправиться со Степановым. Не много ли чести для…

«Никак Никтоевича Анонимуса» — так, вроде, назвала его Татьяна. И еще сказала — держись. «Буду держаться».

Вернулся в зал, где в его отсутствие доклады остановились. Но тотчас же начались заново. Губернатор Курганской области сделал короткий доклад о плюсах и минусах открытой границы с Казахстаном. Столбов слушал внимательно, задал пару вопросов.