Действительно, я легко мог это представить и содрогнулся.

Пока Дэвид работал, я стоял на страже, с дробовиком в руках, нацеленным в глубину темного туннеля, уходящего бог знает куда. Стены горизонтальной шахты наверху загибались, образуя потолок, такой низкий, что когда мы двинулись дальше, пришлось наклоняться. Никаких сомнений, туннель не был просто творением природы; нет, для этого он выглядел слишком правильным, и повсюду были видны следы острых инструментов, которыми резали камень. Заметил я и еще кое-что: стены были из того же камня, что и сама ферма – далекого предшественника всех мифов и легенд, придуманных значительно позже.

Идя следом за своим другом, в тайном уголке сознания я отмечал все это. Вскоре он показал мне свежие знаки на стенах, царапины, которые он оставлял во время прошлых посещений, чтобы облегчить себе возвращение.

– Это необходимо, – прошептал он, – поскольку вскоре туннель начинает разветвляться, превращаясь в лабиринт. Самый настоящий лабиринт! Что может быть ужаснее – заблудиться здесь?

Мое воображение и без того разыгралось, поэтому я только что не наступал Дэвиду на пятки, по дороге царапая собственные метки. И спустя примерно шагов пятьдесят стало ясно, что Дэвид не преувеличивал, характеризуя подземелье как настоящий лабиринт. Начались боковые туннели, поначалу немного, потом все больше, выходящие в нашу шахту с обеих сторон, под самыми разными углами; и совсем скоро мы вышли во что-то вроде галереи, где встречались многие из этих меньших проходов.

Фактически галерея представляла собой большую пещеру с куполообразным потолком, примерно, тридцати футов высотой. Стены были буквально изъедены туннелями, отходящими во всех направлениях; некоторые из них круто опускались к еще более низким и мрачным пространствам. Здесь впервые я услышал медленное журчание невидимой воды.

– Это и есть ручей, – сообщил Дэвид. – Вскоре ты его увидишь.

Он заложил второй заряд взрывчатки в одну из трещин и снова напомнил мне, чтобы я шел точно за ним. Мы свернули в туннель с очень высоким потолком, который через семьдесят пять или сто ярдов открылся на выступ над медленно текущим, поблескивающим черным ручьем. Вода с журчанием текла нам навстречу, ее поверхность находилась примерно на двадцать футов ниже выступа; однако черно-зеленая тина и отвратительная на вид пена поднимались почти до края выступа.

– Прилив только что начался, – объяснил Дэвид. – Вода прибывает. Я видел на пятнадцать футов выше того, что сейчас, но это произойдет только через несколько часов. – Он схватил меня за руку, и я вздрогнул. – И посмотри! Посмотри на «келп»…

Уносимые медленным ручьем, длинные стебли водорослей извивались, вспенивая воду; пузыри мерцали в свете фонарей.

– Дэвид, – дрогнувшим голосом заговорил я, – думаю…

– Прекрати! – Он зашагал дальше. – Я знаю, что ты думаешь, но мы не повернем назад. – Он остановился и обернулся ко мне с горящими во тьме глазами. – Или ты готов вернуться один, сам по себе?

– Дэвид, – прошептал я, – эта гниль там, внизу…

– Господи! – оборвал он меня. – Неужели ты думаешь, что тебе одному страшно?

Как ни парадоксально, его слова слегка взбодрили меня. Мы быстро зашагали дальше и вскоре вышли во вторую галерею. Прямо перед этим ручей свернул, и с нами остались лишь его зловоние и далекое журчание. И еще раз Дэвид заложил заряд, торопливыми, нервными движениями, как будто помимо страха, в котором недавно признался, он отчасти позаимствовал у меня с трудом сдерживаемую панику.

– Дальше я не заходил, – сказал он, тяжело дыша. – С этого места начинается неизведанная территория. По моим подсчетам, мы сейчас на расстоянии четверти мили от входа. – Он повел лучом фонаря по стенам, и тени многовековых сталактитов заколыхались. – Вон тот большой туннель. Пошли туда.

Теперь через каждые три-четыре шага или там, где боковой туннель открывался в наш, оба мы оставляли на стенах царапины, чтобы не потерять след. И теперь нервы у меня напряглись до предела. Каждое движение друга заставляло меня вздрагивать, то и дело я останавливался, прислушиваясь, сердце трепетало в тишине и мраке. Впрочем, в тишине ли? Кажется, я только что что-то услышал? Эхо всплеска и негромкое «шлеп, шлеп» крадущихся шагов в темноте?

Это нужно описать.

Мы находились в подземелье, выдолбленном столетия назад… кем? Чем? И какие призраки прячутся здесь, в этих ужасных пещерах из прогнившего камня и зловонных, похожих на сточные канавы ручьях?

Шлеп, шлеп, шлеп…

На этот раз я определенно услышал что-то.

– Дэвид… – слабым голосом заговорил я. – Ради бога…

– Тс-с-с! – еле слышно прервал он меня. – Я тоже слышал, и они, возможно, услышали нас! Просто дай мне возможность заложить последний заряд… самый большой… и потом мы уберемся отсюда. – Он повел лучом по стенам, но не находил ни одного потайного места, куда можно было заложить взрывчатку. – Давай свернем вон туда. Уверен, там я найду нишу. Не хочу, чтобы динамит обнаружили до того, как он сделает свое дело.

Мы обогнули угол и увидели…

…мерцание отвратительного, фосфоресцирующего света, такого яркого, что наши фонари стали практически не нужны. Увидели – и начали понимать.

Загон без крыши наверху был просто входом, а здесь, глубоко под землей, находилось подлинное место поклонения, подземный храм Дагона. Мы поняли это, как только увидели огромный, покрытый налетом селитры колокол, свисающий с центра потолка, колокол и ржавую железную цепь, используемую как веревку. Ее конец покачивался в нескольких дюймах над поверхностью и центром черного, мрачного озера, подернутого рябью, покрытого пеной и буйно разросшимися водорослями.

* * *

Несмотря на весь кошмар, пережитый нами ранее, мы резко остановились, потрясенные фантастическим зрелищем этой последней галереи. Она имела грубо округлую форму, занимала не меньше ста футов от стены к стене, с куполообразным сводом и идущими по кругу полками, по расположению напоминающими амфитеатр; очевидно, это было естественное, геологическое образование. Сверху свисали сталактиты, как и в предыдущей галерее, и обрубки сталагмитов тут и там прорывали заросшую водорослями поверхность озера, подтверждая тот вывод, что в очень, очень далеком прошлом нашей планеты пещера находилась высоко над уровнем моря.

Что касается источника озера, это могло быть только само море, убедительным доказательством чего служил хотя бы «глубоководный келп». Это впечатление подтверждала и широкая водная гладь, исчезающая под выступом ниже дальней стены; чувство направления подсказывало мне, что она уходит к морю. Небольшая рябь и волны на поверхности озера могли быть следствием лишь притока воды оттуда, возникшего в результате подступающего прилива.

И еще этот свет: мерцание гниения или органического разложения, испускаемое некоторыми грибами, тлетворное освещение, придававшее пещере почти подводный вид. Даже погаси мы свои электрические фонари, огромный колокол в центре был бы прекрасно виден.