Известно, что многие недооценивают тот усеченный турнир, мотивируя это участием в нем, например, фактического дубля киевского «Динамо», так как основа принадлежала сборной и, по мудрой идее, отдельно готовилась к чемпионату Европы и Олимпийским играм в Монреале.

Но при чем здесь москвичи? Всякий имеет право выставить хоть третий состав, хоть молодежный, если нет желания бороться за первое место. К тому же с таким раскладом любой отказавшийся от участия сможет затем рассказывать, как бы он всем показал, если бы захотел… Второй аргумент скептиков — дистанция в один круг коротковата. Пожалуй. Однако никто не мешает подсчитать суммарное количество очков в двух первенствах 1976 года — «весеннем» и «осеннем». Получаем: «Динамо» (Москва) — 38 очков, «Динамо» (Тбилиси) и «Карпаты» (Львов) — по 35, «Торпедо» (Москва) — 34 очка.

Конечно, чемпионом всего 1976 года мы бело-голубых назвать не имеем права. Но о превосходном сезоне надо заявить во всеуслышание. И главное: Яшину есть чем гордиться за время, проведенное в ранге начальника команды.

Несомненно, нельзя тут обойти вниманием ужасный случай с динамовским центрфорвардом Анатолием Кожемякиным. Талантливейший игрок безвременно погиб. Жуткая, бессмысленная смерть 21-летней надежды всего советского футбола.

«Первым, кого я увидел на следующий день, — рассказывал Олег Кучеренко в 1999 году (еженедельник „Футбол“), — войдя в подтрибунное помещение динамовского стадиона, был Лев Иванович Яшин, который к тому времени уже был начальником футбольной команды московского „Динамо“. Как сейчас помню, на нем лица не было. Поздоровались, а на дежурный вопрос: „Как дела?“ — ответил: „Плохо, всё очень плохо…“ И отошел, явно не желая продолжать разговор. А спустя каких-то два часа Яшин в раздевалке сообщил футболистам, что Анатолий Кожемякин погиб. Это повергло всех в шок. Оказалось, что в тот день он вместе с приятелем вошел в лифт, чтобы спуститься вниз. Лифт, однако, застрял между этажами. Он был старой конструкции, двери в нем открывались не автоматически, а рукой с помощью ручки. Стали нажимать на все кнопки, но лифт не двигался. Тогда решили выбираться самостоятельно. Приятель каким-то образом пролез через имевшееся пространство, а когда то же самое попытался сделать Кожемякин, лифт тронулся…»

Яшин всё сделал по-военному: зная о беде, молчал весь матч (а какими бы были Толины товарищи, узнав до) и сообщил молодежи об утрате через два часа, когда игра закончилась. И, конечно, нельзя считать гибель Кожемякина причиной ухода Яшина с поста начальника команды. Кошмарный эпизод произошел в октябре 1974 года, а на работу в Управление футбола он перешел через два года. Н. П. Симонян рассказывает, что, узнав о вакансии, сразу же предложил кандидатуру старого товарища еще по Мельбурну. Полностью должность называлась так: заместитель по воспитательной работе Управления футбола Спорткомитета СССР. Сразу скажем: оказался Лев Иванович среди единомышленников. О Симоняне уже сказано, а еще в общественном тренерском совете заседали Г. Д. Качалин, М. И. Якушин, А. П. Старостин, Б. А. Аркадьев. Те, с которыми говоришь на одном языке. Да и саму Федерацию футбола тогда как раз возглавлял Б. А. Федосов, тот самый известинец, замечательный журналист, постоянный поклонник Яшина.

Всё так. Но уж очень он любил то, чего сейчас лишился: ворота, поле, трибуны, мяч, а также звуки, запахи, голоса, улыбки — всё то, что связано с игрой в футбол, начинавшейся маршем Матвея Блантера. Конечно, сам уже не играл — начальник. Так всё одно рядом с газоном располагался. Шаг ступи — и ты снова там, с ребятами из московского «Динамо». Словно и не уходил никуда.

Теперь такого не будет. Надо сидеть в конторе и подписывать документы, отвечать на письма, вообще реагировать на происходящее вокруг исключительно из кабинета. Однако и на новом месте Яшин приносил, безусловно, много пользы. Свидетельствует А. А. Парамонов: «Тогда существовало правило обязательно реагировать на письма в определенный срок, а они в федерацию шли пачками. Причем писали порой даже не любители футбола, а просто граждане по каким-то не связанным со спортом проблемам. Некоторые послания были переадресованы в федерацию из ЦК КПСС, попадались и назойливые авторы, буквально бомбардирующие письмами. И если кто-то из них никак не удовлетворялся ответом и слал повторные письма, их передавали Яшину. Его подпись на бланке федерации имела магическое действие — бомбардировка прекращалась. Но магия, конечно же, кроется в том, что Яшин умел разъяснить ситуацию и ответить по существу».

Товарищ Яшина по «золотой» олимпийской сборной 1956 года, несомненно, прав. Многие недооценивают или забыли тот факт, что в 1972 году Лев Иванович закончил Высшую партийную школу, где проучился пять лет. Учился наравне со всеми, нагоняя материал, когда возвращался после сборов, турниров, игр чемпионата Союза. И специфика названия не должна смущать: это было полноценное высшее образование советской эпохи. А учитывая жизненный опыт и доскональное знание предмета — то есть футбола, — толково ответить на любое письмо он мог без сверхусилий.

Вместе с тем магия личности тоже имела место. Представьте себе советского человека, который получил автограф Яшина плюс его собственноручный текст.

Всё, считай, что жизнь удалась.

В 70-е годы он становится советской публичной фигурой. При этом сам вратарь ничего подобного, естественно, не желал: о его феноменальной скромности речь впереди, а личная порядочность многократно подтверждена в предыдущих главах. Тут иное дело.

Советский футбол в начале 70-х вступил в затяжной кризис. Чемпионат разъедали договорные игры. Футболисты, чье лживое любительство стало притчей во языцех, забыли о верности клубу (меняли их за сезон по три раза). В команды мастеров вкладывались большие бюджетные деньги (а какие тогда еще можно было представить?), игроки могли позволить себе жить на порядок лучше среднего гражданина Страны Советов[23]. Скандалы с «нарушениями режима» стали нормой.

Результатом всего вышеперечисленного стало падение сборной страны до статуса европейского «середняка» — и это после «золотого» 60-го! Команда не сумела пробиться на чемпионаты мира 1974 и 1978 годов, провалила чемпионат Европы-76 и — самое обидное — монреальскую Олимпиаду того же года: «бронза» на том уровне не смотрится каким-либо достижением. Клубная же удача киевского «Динамо» носила региональный характер. К тому же обладатели Кубка кубков и Суперкубка 1975-го на следующий год почти в полном составе никак, опять же, не проявили себя в первой сборной.

Яшин и его друзья наблюдали за совершавшейся катастрофой с нескрываемой болью. То была искренняя реакция настоящих спортсменов, фанатично преданных обожаемой игре. В общем-то, Лев Иванович еще после чемпионата мира-70 прозорливо высказался об отсутствии новых талантов и отходе от победных традиций. Многое он понимал. Гораздо больше, нежели казалось со стороны.

Но и советские идеологи были профессионально подкованы. Футбол оставался по-прежнему чрезвычайно популярной игрой. Успехов что-то не было.