— рядовой Федор Фокин (41 год), имел 11 детей, сапожник по профессии, он занимался также плотничеством, работал ночным сторожем, был большой любитель поговорить, пофилософствовать».

Деревенская недвижимость

Новоселье отпраздновали 12 (2) апреля 1827 г. Гудели по-русски, с размахом, половина гвардейского полка отходила потом три дня.

За образец при строительстве был взят традиционный крестьянский дом новгородского типа, представлявший собой сруб с седловидной крышей и жилыми комнатами на высоком цоколе. Внешне дома выглядели как настоящие деревянные терема. Но при строительстве была применена техника фахверка, по которой кирпичный каркас дома обивался горбылем с имитацией углов сруба. Особое внимание было уделено резьбе по дереву, главному признаку «русского стиля» в оформлении фасадов. Это ярко проявилось в тщательно «прорисованных» оконных наличниках, затейливом деревянном орнаменте, украсившем балконы и скаты. Работа была выполнена с русским вдохновением и немецкой основательностью. Немудрено, что строения сохранились до наших дней.

Под каждый дом был выделен обработанный участок земли с двором, хозяйственными постройками и садом. Границы между владениями обозначались штакетником и живыми изгородями. Каждый поселенец фактически получал в свое владение полноценную усадьбу. Фельдфебелю и унтер-офицерам полагались двухэтажные дома. Один дом был отведен под королевскую чайную, еще один — для немца смотрителя-надзирателя. Всего построили 14 домов. Первым старостой был определен Конрад Тарновский (Иван Кондратьевич Ермолаев), происходивший из церковного звания, суровый по характеру человек. Он прекрасно пел, хорошо знал правила и обряды церковной службы. Он также присматривал за чайной, которая в любой момент должна была быть готова к приему высокого гостя. Посуда в чайной была из лучшего немецкого и российского фарфора. Смотрителем назначили фельдфебеля Карла Риге. Его дом размещался посреди поселения.

Правила проживания

Новоселам выделили в пользование мебель, постельное белье, посуду, другую кухонную утварь, инвентарь для работы по дому. Поселенцам с малыми детьми полагались колыбельки. Жилье оставалось в королевской собственности. Его нельзя было перестраивать (без особого разрешения это запрещено и сегодня) или сдавать в аренду, следовало строго соблюдать семейную преемственность по праву первородства сыновей: хозяйство переходило старшему сыну, который мог быть либо православным, либо протестантом. В случае смерти мужа и при наличии несовершеннолетнего сына вдова получала права управления имуществом вплоть до достижения сыном возраста 24 лет, но при условии, что она не вступит в повторный брак. Дочери прав наследования не имели, а вдова в этом случае после смерти мужа была обязана покинуть деревню через три месяца, получив для обустройства на новом месте «подъемные» в размере 50 талеров. Примечателен случай с вдовой гренадера Яблокова, описанный в материале Европейского совета по селам и малым городам.

«Русская деревня» под Берлином привлекла внимание состоятельных потсдамцев и жителей столицы, увидевших в уютной Александровке прекрасную возможность «пожить в России», не выезжая из Германии. Благо просторные избы с устроенным по-немецки бытом позволяли сделать это, не жертвуя повседневными привычками. На возникший спрос поселенцы ответили соответствующим предложением, и летом Александровка стала превращаться в своеобразный дачный поселок.

Гости жили в домах, хозяева переселялись на время в достаточно комфортабельные сараи или другие хозяйственные постройки. Особенно полюбили «русскую деревню» представители столичной творческой богемы. Жены поселенцев хлопотали на кухне, стараясь угостить постояльцев «русскими» кушаньями, мужья при случае могли усладить слух гостей застольной русской песней.

В первых поколениях александровцев соблюдались русские национальные традиции, дети получали русские имена, их учили русскому языку и Закону Божью, но обитатели деревеньки все глубже втягивались в окружающую среду. Фамилии были переиначены на немецкий манер: Grigorieff, Alexeieff и т. д. В 1830 г. русский хор выступил в последний раз. Последний из солдат-песенников, получивших в 1827 г. «квартиры» в Александровке, — гренадер Дмитрий Сергеев — ушел из этого мира в 1861 г. В большинстве усадеб тогда жили сыновья первопоселенцев с семьями. Постепенно дома в Александровке стали занимать немцы, прежде всего приближенные к королевскому двору. Они платили арендную плату государству. Начиная с 1848 г. права на усадьбы получали в первую очередь раненые унтер-офицеры прусской армии. Но, несмотря на национальность и социальный статус, обитатели Александровки считали своим долгом хранить ее русский колорит, хотя во второй половине XX в. в некоторых домах была произведена внутренняя перепланировка.

Деревенский храм

Метрах в трехстах от деревенской окраины на холме стоит бело-розовое здание церкви Александра Невского, увенчанное черным куполом с золотым крестом. При ее закладке 11 сентября 1826 г. присутствовал король. Надпись на закладочном камне гласила:

В ее строительстве участвовал знаменитый немецкий архитектор Карл Фридрих Шинкель. В целом проект был выполнен петербургским архитектором Василием Петровичем Стасовым, строившим Преображенский, Троицкий, Нарвский и другие петербургские храмы. В сентябре 1829 г. церковь была освящена. Здесь могут разместиться до 50 человек. Это одна из старейших в Европе русских церковных построек.

Объект ЮНЕСКО

В 1977 г. Александровка в соответствии с законодательством ГДР была признана культурно-историческим памятником и взята под охрану государством. Этому предшествовала двухгодичная дискуссия по поводу строительства на территории деревни большого гостиничного комплекса. Сегодня входящие в число охраняемых объектов дома находятся в частной собственности. По именным табличкам на бревенчатых стенах можно проследить прежних владельцев. Потомок рядового Григорьева из первого состава солдатского хора, последний носитель русской фамилии в Александровке Herr Grigoijeff (дом № 7), в 2009 г. в добром здравии отпраздновал 75-летие.