— …Ты ограничиваешь наши доходы. Любую возможность заработать большие деньги ты отвергаешь. Зациклился на этих чертовых клиниках. Ты знаешь, что большие деньги на улице. Мы могли бы зарабатывать в три раза больше.

Я открываю глаза и с ухмылкой смотрю на него, решив, что без Марко я, возможно, заставлю его облажаться.

Джейк никогда не знает, когда нужно замолчать. Из-за этого он всю свою гребаную жизнь влипал в дерьмо.

— Тогда мы станем такими же, как и все остальные гребаные банды. Мы много зарабатываем в клиниках. Очевидно, раз ты хочешь присвоить все, что я заработал. То, ради чего я работал.

— Да пошел ты! Ты и твоя гребаная честь. Пора бы этому клубу начать зарабатывать настоящие деньги.

— Ты никогда не убедишь остальных согласиться.

— Они сделают это, когда увидят перспективу, — говорит Джейк, шмыгая и потирая нос.

Я поднимаю голову, чтобы рассмотреть его. Он дергается, нервничает, значит начинает паниковать. Его план летит ко всем чертям, и по моему взгляду он понимает, что я никогда не сообщу ему то, что он хочет. Мои деньги защищены, даже если со мной что-то случится.

Потому что, в отличие от него, я чертовски умен.

— Твой отец хотел, чтобы клуб мог зарабатывать и жить вне гребаных законов этой страны, не убивая людей без необходимости. Он никогда не хотел, чтобы это были кровавые деньги. Вот почему он выбрал меня.

— Но ты облажался! Ты сделал клуб легкой добычей. «Адепты Греха» пришли за тобой, а ты отвлекся на нее. Кто-то должен взять на себя управление, кто-то должен начать зарабатывать, прежде чем они захватят нас. Я увидел возможность. «Адепты Греха» будут работать с нами. Ты не оставил мне выбора.

Я начинаю смеяться, а потом сплевываю кровь, сочащуюся у меня изо рта, на пол.

— Если не я выпотрошу тебя, это сделает Мейсон. Он никогда не будет работать с «Адептами Греха», ты не продумываешь все до конца. Выбор есть всегда, просто ты никогда не делаешь правильный, и теперь ты умрешь из-за этого, — рычу я.

— С меня хватит этого дерьма, — говорит Марко, появляясь в поле моего зрения, он явно стоял за дверью и подслушивал наш разговор. — Твой план поговорить с ним не работает. Ему нужно больше мотивации. — Марко подходит к столу и надевает перчатку, защищающую от порезов, затем берет со стола кусок колючей проволоки длиной два фута. Он злобно ухмыляется, двигаясь ко мне.

— Черт! Черт! — ворчит Джейк, шагая все быстрее. — Просто дай нам, черт возьми, информацию о счетах! — орет он.

— Я разделаю тебя, сынок, а потом разделаю ее. Пока ты будешь медленно умирать здесь сегодня ночью, представляй себе ее лицо на конце моего члена, прежде чем я выпотрошу ее, как гребаную рыбу.

Глубочайшая ярость поднимается во мне, и я изо всех сил борюсь с веревками, удерживающими меня, прежде чем колючая проволока плотно обхватывает мою грудь и тянет вниз.

Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя, как разрывается кожа. Надеюсь, душераздирающий рев, вырывающийся из меня, достаточно громкий, чтобы адские бездны разверзлись и поглотили его целиком.

Я не сдамся. Я не сдамся. Я выберусь, чтобы никто не причинил ей вреда.

Глава 54

Бринли

В тот момент, когда я съезжаю на обочину, звонит телефон. Это Акс перезванивает мне. Я беру телефон в руку и некоторое время смотрю на звонок, прежде чем ответить.

— Бринли? — говорит он, прежде чем я успеваю заговорить. — Что случилось?

Я чувствую, как страх подкатывает к горлу, когда понимаю, что я на месте и что я действительно одна.

— Я думаю, Габриэль в беде. — Я рассказываю ему всю историю, пока вожусь с ключами.

Акс говорит мне, что не может дозвониться ни до него, ни до Джейка.

— Я уже в пути. Когда ты позвонила, я пытался дозвониться до них обоих, но они не ответили, со мной Кай. С Габриэлем все будет в порядке, не волнуйся, хорошо? Я уверен, что это просто недоразумение, — говорит он успокаивающим голосом, который заставляет меня увидеть его с той стороны, в которую, судя по всему, влюбилась Лейла.

Я завершаю звонок, ставлю телефон на беззвучный режим, а затем убираю его в карман. Я забыла сказать ему кое-что — я уже здесь. И я не собираюсь отступать. Они слишком отстали от меня, и даже если будут ехать быстрее разрешенной скорости, им понадобится тридцать минут, а у Габриэля может не быть столько времени.

Я стою возле машины, припаркованной на обочине шоссе, прохаживаюсь взад-вперед, покусывая нижнюю губу. Я достаю пистолет из кобуры и снова проверяю магазин. Я начинаю подниматься по гравийной дороге, ведущей к хижине, стараясь идти как можно ближе к деревьям, пистолет держу двумя руками направленным в землю, спусковой палец вытянут вдоль ствола, как учил меня Габриэль. Я вижу вдалеке огни хижины, под моими ногами поскрипывают крошечные камешки.

В ста ярдах от дома я схожу с дороги и дальше иду по траве, чтобы не выдать своего присутствия, одновременно прислушиваясь. Я замечаю табличку с номером у дороги, которая подтверждает, что я в нужном месте. Подъездная дорога настолько заросла кустарником, что я не могу разглядеть отсюда весь дом. Все вокруг в густой зелени. Звуки сверчков и древесных лягушек наполняют влажный воздух, пока я осматриваю окрестности. Сам дом находится в конце подъездной аллеи. Позади него стоят две массивные хозяйственные постройки, которые больше главного дома. Чем ближе я подхожу, тем больше понимаю, что он все еще здесь — я вижу его мотоцикл, мотоцикл Джейка и еще один, которого я никогда раньше не видела. Я облегченно вздыхаю, когда вижу, как Джейк проходит мимо окна. Я уже собираюсь развернуться и убраться отсюда, когда из дома доносится самый мучительный, вызывающий панику звук, который я когда-либо слышала. Я не забуду его, пока жива.

Вместо того чтобы убежать, как следовало бы, я как можно тише и быстрее, двигаюсь к дому. Я подавляю тошноту, подступающую к горлу, когда вижу его через открытую дверь. Я прислоняюсь затылком к деревянной обшивке и пытаюсь вспомнить, как дышать, прежде чем отважиться еще раз заглянуть внутрь.

У меня голова идет кругом от увиденного. Габриэль подвешен к деревянным балкам на потолке. В стиле распятия. Его лицо окровавлено и избито. Трудно понять, откуда течет кровь. Его волосы тоже пропитаны кровью, и это заставляет меня думать, что на его голове есть рана. Все не так, как должно