вид полной покорности перед Ренатом и остальными, но в реале ты будешь абсолютно свободна и даже заработаешь на этом деньжат. Жить можешь хоть у меня, хоть в этой конуре, — стискиваю зубы от злости. — Решай сама. Я не буду ограничивать твою свободу. Больше никаких угроз. Твои друзья могут смело возвращаться в город. Ни каких издевательств и наказаний… — внезапно Ян осекает, а затем вытягивает ехидную улыбку чеширского кота. — Ну, за исключением тех случаев, когда ты провинишься.

— Это не смешно, — вкладываю в слова как можно больно неодобрения.

— Ладно-ладно, — легко соглашается Ян и подминает ладони. — Никаких наказаний. Соглашайся. Для тебя это лучший вариант, если ты не хочешь закончить свое скучное существование подстилкой Рената. Пока ты со мной, он к тебе не сунется. Обещаю.

— А про скучное существование обязательно говорить? — почему-то к раздражению еще прибавилась и обида. — И вообще обязательно употреблять столько хамских замечаний?

— Я просто констатирую очевидное. Или тебе правда глаза колет? — что-то он сегодня слишком много улыбается. Да и вообще какой-то через-чур веселый. Так и хочется стереть это наглое выражение с его лица, сломав ему нос местах так в пяти. Если это возможно…

— А если я откажусь?

Ян невинно разводит руками:

— Всю красочность возможной перспективы я уже тебе обрисовал. Настаивать не стану. Решай сама, — парень поднимается и идет к выходу из кухни.

Да что не так с этим типом?

— Не понимаю… — я перевожу взгляд на Яна, вдруг замершего в дверях. — Зачем тебе все это?

Он оборачивается, задумчиво рассматривает меня пару секунд, а затем все же отвечает, но уже без привычной насмешки:

— Мне нравится наша игра. Ты смогла меня заинтересовать, так что можешь собой гордиться.

Закатываю глаза и фыркаю. Пф… Офигеть, какая честь. Парень усмехается:

— Я дам тебе на раздумья, скажем… три дня, — затем он достает из кармана брюк какой-то конверт и кладет его на холодильник. — Позвони мне, как решишь.

Ян покидает кухню, одевается и уходит. А я так и стою на месте. Со скрещенными на груди руками. Смотрю перед собой. Из комнаты доносятся звуки включенного телевизора, на столе так и стоит недопитый кофе, недоеденный бутерброд на тарелке и мой давно остывший чай. Но почему-то после его ухода квартира кажется пустой.

* * *

Как оказалось, в конверте была сим-карта с моим восстановленным старым номером, полным списком контактов и последних вызовов, среди которых, конечно же, имелся и номер Яна. Какая предусмотрительность. Но на этом сюрпризы не закончились. Когда я вытряхнула содержимое конверта на стол, то вместе с симкой оттуда вывалились две пятитысячные купюры. И, мягко говоря, халявная десятка меня не на шутку озадачила. Хотя в случае с Яном глупо рассчитывать на какую-либо безвозмездность. Зачем он оставил деньги? Я ведь еще не дала согласия. Или он настолько самоуверен, что думает, будто выбора у меня нет, и я по любому соглашусь на его предложение?

Я уже говорила, как сильно он меня раздражает?

Оставляю конверт, сим-карту и деньги лежать на столе маленьким хаосом и отхожу к окну. Поразмыслив пару минут, достаю из дальнего ящика кухонного гарнитура пачку сигарет, беру пепельницу, зажигалку и снова становлюсь перед окном. Закуриваю, наблюдая отрешенным взглядом за непредсказуемым медленным танцем снежинок. Интересно, как скоро на этот раз растает снег?

Так, не отвлекаемся! Ян дал мне на раздумья три дня. И теперь у меня вырисовывается-таки замечательная дилемма. Согласиться работать на типа, который на протяжении не малого времени упорно старался сделать мою жизнь невыносимой, или же отказаться, но в таком случает попасть под нездоровое внимание его друга, который тоже, кстати, принимал активное участие в растаптывании меня. Хотя нет никаких гарантий, что Ян сдержит свое слово и не продолжит глумиться надо мной даже после того, как я соглашусь. Но ведь он сказал, что оставит меня в покое… Одна часть меня искренне хотела, чтобы его слова оказались правдой, а вторая — как всегда была настроена весьма пессимистично и враждебно. Можно ли ему верить? А тем более после всего, что было.

Тушу недокуренную сигарету в пепельницу, складываю руки на груди. Все так же наблюдаю, как падает снег за окном.

Что мне делать?..

Если бы я знала.

3–5 января

* * *

Полночи пытаюсь отвлечься от проблем насущных самым действенным способом. Играю в плей стейшен. Конечно, это не выход, но именно сейчас мне совершенно не хочется забивать голову мыслями о чертовом Яне.

Спать легла только под утро и тогда же вспомнила, что опять забыла позвонить Лёньке и маме.

* * *

На следующий день нелицеприятный разговор меня все-таки настиг. Днем. Как раз тогда, когда я только проснулась и вознамерилась принять душ. Хотя он и был коротким. За несколько минут я выслушала о себе не мало «хорошего» и даже нового. Больше всего мне понравилась претензия о том, какой я безответственный человек не лишенный, кстати, эгоизма. Что ж, отрицать нет смысла. В последнее время я действительно стала, мягко говоря, рассеянной. И наличие веских причин, конечно же, меня не оправдывало. В итоге закончилось тем, что Лёнька просто обиделся и повесил трубку.

Затем, решив добить себя, через несколько минут позвонила маме. Получила новую порцию нагоняя, хотя после Лёньки её ругань показалась мне цветочками. В общем, одним словом, за короткий промежуток времени успела разругаться со всеми, с кем только могла. Прекрасная у меня жизни. Не находите? В очередной раз убеждаюсь, что проблемы старого года никогда не остаются в нем же. Они назойливым хвостиком перебегают следом за тобой в новый и продолжают доставать. А всё грёбанный Ян. Что б его…

Ладно. Перезвоню Лёньке, когда он немного остынет и будет настрое выслушать мои искренние извинения.

* * *

Следующие два дня я провела в глубоких раздумьях. Серьезно! То сидела на диване перед телевизором и тупо пялилась в одну точку искусывая губы от нервов. То на кухне с тем же выражением на лице. То выбиралась на улицу и бесцельно бродила, пытаясь собраться с мыслями и прийти к единственно верному решению. Только вот думать-то было особо не о чем. И как меня не раздражала эта мысль: Ян был прав. Согласиться на его очередную игру — это лучший выход.

На третий день меня накрыло нечто в роде всем известного ПМС. Я раздражалась и бесилась по поводу и без него. Каждые пять минут меня обуревало безудержное желание что-нибудь сломать, или кому-нибудь врезать. А так как второго в наличии не имелось,