litbaza книги онлайнСовременная прозаСоколиный рубеж - Сергей Самсонов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 215
Перейти на страницу:

– Ну уж это… – Я только передернул плечами. – Или ты предлагаешь мне перелететь на моем самолете к иванам, чтобы растолковать, что она всего-навсего нами обманута?

– Ты, мой милый, и так уж поставил рекорд на дорожке, ведущей на суд трибунала. Вот была бы сенсация. Все же ты – поразительный тип. Очень, очень немногие делают что-то из чистой, самоцельной, идеалистической тяги к прекрасному. Бога благодари за то, что имеешь дело со мной, а не с этой скотиной Перштерером. Надеюсь, ты осознаешь, сколько сбитых иванов должен Рейху теперь? Ты согрешил – теперь прими обет.

Он хлопнул меня по плечу паскудным хозяйским движением, как пса, и тронулся с места затем, чтобы выпустить меня на охоту за русскими в небо.

5

Вместо сталистой тверди – пожар. Вдоль изгибавшейся цепи грохочущих понтонов вымахивали белые кипящие столбы, шквально взметывая в высоту спички бревен и щепки плотов. От конца и до края отвесного правого берега, сплошь изрытого гнездами ласточек, мускулисто толкались, прямились, восходили в зенит чернокопотные великаны, по ночам превращаясь в рукастые алые зарева. Пятнисто-аспидное алюминиевое небо было точно отлито из рокота самолетных моторов, пулеметного хохота и зенитного баханья.

На КП беспрерывно ревели телефонные зуммеры; на платформе полуторки неприметно для глаза вращалась квадратная башня с вознесенной над нею приемной антенной, похожей на рыбий скелет, – дефицитный мобильный локатор РУС-2, который он, Зворыгин, вымучил для своего гвардейского полка у командарма Балобана. Он хотел пронизать ареал своей личной ответственности паутиной невидимых акустических волн, расходящихся по небосводу. Он хотел управляться с полком, как с одним самолетом, не растрачивая свои силы на бессмысленную мельтешню рассоренными стайками: разломить, раскроить самолетный вал немцев можно было теперь только одномоментным подъемом всех своих четырех эскадрилий.

Локаторная установка битый час работала на холостом ходу, прощупывая кромку западного берега, да и встретить ублюдков надо было не там, не над этою гибельной кромкой, многократно распаханной и уже оползающей в реку, а над самым курящимся, застланным недвижимыми тучами серой земли, перепаханным бомбами, минами смертным плацдармом, многократно уж вывернутым наизнанку вместе с мертвыми, полуживыми, продолжающими огрызаться людьми.

– Связь с наседками, связь, – повторял заклинание через каждые тридцать секунд, сомневаясь, что не перебита пуповина трофейного провода, который протянули через реку неизвестные бойцы, правя в утлой лодчонке к тому, непрестанно плюющемуся смертным пламенем берегу и боясь упустить драгоценную красную жилу в то мгновение, когда ее полностью стравит катушка; что еще не разбиты, не сдохли все рации и что сами его наблюдатели живы на том берегу, где уже и былинки-то целой ни одной не осталось, все выжжено.

– «Бузина», «Бузина», я – «Сарай»! – беспрестанно долбил ему в череп связист.

Ничего не осталось Зворыгину, кроме как самому стать живым излучателем и приемной антенной. Чистым духом он взвился над заречной землей, все овражные складки и чащобы которой помнил точно на ощупь, и не то чтоб услышав тусторонний отчетливый гул, а скорей ощутив леденящий поддув, безотчетно, как кот на сметану, прижмурился:

– Эй, «Сарай», дай-ка мне Лапидуса… Леня, Леня, это «Отец»! Выходи на работу южней Белохатки! Землю, землю ощупывай тщательно. Все!

– Да ты что, Гриш? Откуда?! – в каком-то суеверном отвращении воззрился на него начштаба Володаров, потому что молчал оператор во вращающейся конуре, потому что молчали наседки на том берегу и все органы чувств человека на этом.

– Кромка нижнего яруса, глянь – метров триста, не выше. Стало быть, жмутся брюхом к земле. Стало быть, к Белохатке – там местность безлесая, безо всяких холмов-перепадов. Как еще сквозь туман? Только там. И вообще: у меня с ним давно установлена связь. Лично он к нам сегодня идет. Приг-глашает меня.

Любой другой начштаба, не воевавший со Зворыгиным так долго, решил бы, что место такому комполка не на фронте, а в глубоком тылу, но Кирилл Володаров уже понимал, что Зворыгин и вправду отчетливо слышит единственный зов, который он ни с чем не может перепутать. Может быть, изначально Зворыгин и не был таким слухачом, но война и Тюльпан таковым его сделали – так же, как эволюция вывела древних рептилий на сушу.

И взвилась уже над изнывавшим от готовности аэродромом ракета, подымая ребят Лапидуса в обманно пустынное небо, и еще не успели затухнуть в алюминиевом воздухе красные искры, как уже сам Зворыгин сорвался в свою эскадрилью, подымая весь полк, и родная кирпичная морда Семеныча, как всегда, построжела, выражая усилие не заморгать: не найдет себе места земляной Санчо Панса его – до минуты, пока не увидит «змеюку» Григория на возвратном лету – неуклонно-прямом, не вихлястом, не дерганом, означающем, что и машина, и сам человек если не невредимы, то точно уж живы.

Сколько раз он уже возвращался, царь-сокол, и давно уж не думал никто, что возможно увидеть иное, и один Фарафонов Никифор Семенович за него все тревожился.

– Что же, там он, Тюльпан? – немедля угадал Семеныч по зворыгинским глазам. – Ты уж, Гришка, с ним это… сильно не увлекайся. Он же ведь… ну, как мертвый. Он на пырло не лезет и не ошибается. Черт его знает, кто там в нем шурует вообще.

– Это откуда же ты знаешь? – удивился Зворыгин, насунув на его лысый череп свою голубую фуражку.

– А змеюка твоя мне сказала, змеюка.

– Ну, прилетит – еще чего-нибудь расскажет, может быть. Новое, новое… – сказал Зворыгин и, захлопнув дверцу, в несчитаный раз тронул с места машину, дрожащую, точно собака на сворке.

Глаз его заскользил по полям, перелескам, дубравам, различая внизу муравьиные вереницы стрелковых полков, неподвижных железных жуков, что ползли по восточному берегу к двум жалким ниткам, протянувшимся через холодную оловянную ширь на ту сторону. Кипящие всплески разрывов пока что не рвали протяжный простор – безучастная серая гладь непрерывно текла под крыло, словно прокатанная сталь из-под валков, и вот уже, пройдя над нею, над обрывом, восьмерка летунов с бесстрашием привычки пересекла незримую черту, как будто отделяющую мертвых от живых.

Оставляя по правую руку скопление руин Белохатки, он увидел на десять часов, двадцать градусов ниже затихающую мельтешню избиения «лаптежников», строй которых уже разорвал Лапидус, а южнее и глубже проклюнулись в сизоватом приземном пространстве характерные черные зернышки – проявились своей хищной статью три девятки уродов, и вот ладно бы эти одни, а не то ведь как пить дать возникнут другие кривокрылые стаи, едва по-над берегом рассочится тяжелая хмарь. И пока ты барахтаться будешь с этой швалью внизу, поплывут на предельных высотах к реке двухмоторные «юнкерсы» – молотобойцы – в ту минуту атаки твоей, когда мать забываешь родную, а не то что другие, закрайние этажи и отделы единого неба.

Тут работает только одно – вихревая атака вдоль строя. Никакого ухода клевком или свечкою – только насквозь, как бы ни холодело внизу живота, как бы ни подмывало хватить на себя самолетную ручку. Только так разбивается сразу немецкий порядок, только так ты становишься сразу свободен и зряч на все стороны света и на все этажи высоты.

1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 215
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?