Несколько часов спустя сенсорная система Ангела обнаружила быстро приближающийся биологический объект. Акула двинулась наперехват, нацелившись на источник вибраций, стимулирующих ее репродуктивную систему.

Из темноты возник самец мегалодона. Длиной пятьдесят восемь футов, весом сорок шесть тысяч фунтов, самец был заметно меньше, но куда проворнее своей потенциальной партнерши. Избегая лобового столкновения, самец осторожно кружил возле самки, потом зашел сзади.

В высшей степени возбужденная, самка разрешила самцу скользнуть к ее левому боку.

Самец резко взмахнул хвостом и рванул вперед, прикусив левый грудной плавник Ангела, что было прелюдией к копуляции.

Ангел выгнула позвоночник, перевернулась, перекатилась через самца и, извиваясь, продолжила плыть на спине под брюхом у своего более мелкого партнера.

Две доисторические большие белые акулы теперь плыли живот к животу, самец сверху.

Самец взобрался на свою партнершу и ввел один из птеригоподиев в ее клоаку, продолжая при этом держать зубами вывернутый грудной плавник самки. Несколько минут, пока шел процесс осеменения, хищники оставались плотно прижатыми друг к другу, самец еще сильнее прикусил плавник самки, чтобы держать ее под контролем.

После окончания спаривания измученный самец вытащил птеригоподий и разжал зубы.

Ангел, по-прежнему оставаясь на спине, вцепилась челюстями в свисающий хвост самца и, прежде чем тот успел среагировать, оторвала нижнюю половину серповидного плавника.

Извивающийся от боли самец принялся яростно хлестать изувеченным хвостом в тщетной попытке освободиться.

Ангел перекатилась на живот, не прекращая атаки на покалеченный хвост своего партнера. Сделав резкий рывок, она сомкнула челюсти на анальном плавнике самца, оторвав острыми как бритва зубами оба птеригоподия и все репродуктивные органы своего партнера.

Самец бился в конвульсиях, нижняя часть его тела беспомощно извивалась в челюстях самки. Ангел вонзила зубы еще глубже. Словно бульдог, она повисла на хвосте у самца и стала ждать, когда тот умрет; струи горячей крови лились в ее ненасытную глотку.

И вот наконец, свирепо мотнув головой, она напрочь оторвала нижнюю часть туловища своего партнера.

Изувеченное тело самца выскользнуло изо рта самки, оставив за собой багровую реку; голова и верхняя часть туловища, отскочив от «черного курильщика», медленно опустились на дно. Уже через пару минут полчища рачков-альбиносов принялись доедать остатки, завершив этот жуткий жизненный цикл.

Избавившись от потенциальной угрозы для своего будущего потомства, королева хищников отправилась дальше на юг вдоль склона каньона – исследовать свои новые владения.

Марианская впадина

Капитан Прокович остановился у двустворчатой двери, из-за которой в коридор проникали басовые ноты кантаты Карла Орфа «Кармина Бурана». Вытерев вспотевшие ладони, Прокович пробежался по своим рыжим короткостриженым вихрам. Затем без стука вошел в каюту Бенедикта.

Бенедикт лежал с закрытыми глазами на черном замшевом диване, весь во власти мрачной музыки. Почувствовав присутствие в комнате постороннего, Бенедикт открыл глаза и с помощью пульта выключил звук.

– Твои люди закончили?

– Да.

Бенедикт заметил угрюмое выражение лица капитана:

– Тебя тревожат наши потери.

– Их можно было избежать. Мы слишком рисковали…

– Великие свершения всегда связаны с риском.

– Может, нам стоит сбавить темп и лучше подготовиться к встрече с этими тварями?

– Владислав, сбавить темп – непозволительная роскошь для нас. Если мы промедлим с окончанием нашей миссии, то нас опередят разработчики ИТЭР. Неудачи лишь закаляют дух. Или ты предпочитаешь, чтобы смерть наших товарищей была напрасной?

– Нет.

– Тогда позволь мне закончить стоящую перед нами задачу.

Прокович провел Бенедикта в стыковочный шлюз, наспех осушенный и отмытый. В воздухе еще чувствовался аммиачный запах.

Профессор Гуань, перед которым стояло несколько десятков бадей с магниевыми конкрециями, улыбаясь, повернулся к Бенедикту:

– Результаты проведенных нами анализов оказались положительными. Вы получили дар от самого Прометея.

– И сколько здесь?

– Достаточно, чтобы на несколько лет вперед обеспечить энергией все промышленно развитые страны.

Бенедикт покачал головой:

– Этого мало. Мы должны собрать все, что осталось, пока американцы не узнали наш секрет и не перекрыли нам кислород.

– Но как? – Прокович нервно теребил черную повязку на глазу. – Эти твари по-прежнему кружат возле нас. И они не покинут район, где вода смешана с кровью наших товарищей.

Бенедикт бросил на Проковича успокаивающий взгляд:

– Пока мы с тобой разговариваем, на корпусе «Прометея» уже устанавливают мощные прожекторы, огни которых будут держать плиозавров в страхе. А в качестве дополнительной меры предосторожности «Бентос» опустится еще ниже. Он будет находиться всего в пятидесяти метрах от гидротермальных источников, куда эти твари не рискуют соваться. Начиная с этого момента мы будем сопровождать «Прометей» при погружении на дно и подъеме наверх, в более холодный слой, для транспортировки конкреций на «Голиаф».

– Есть, сэр! А что с девчонкой?

Бенедикт усмехнулся:

– Теперь, когда мы обнаружили конкреции, она нам больше не нужна. Она будет мертва еще до захода солнца.

Терри сидела на краю койки, уставившись в дверь каюты, на сей раз запертую снаружи. На девушку то и дело накатывали волны паники, после которых она начинала мерить шагами каюту до тех пор, пока не падала на постель, полностью истощив нервную энергию.

Бенедикт запер меня неспроста. Его интеллектуальные игры закончены. И теперь он готов меня убить.

В отчаянии Терри схватила стул и колотила им в запертую дверь до тех пор, пока стул не развалился в руках. Терри снова дернула дверь и увидела, что задвижка ослабла. Приободрившись, Терри обшарила каюту в поисках чего-нибудь, чем можно было бы открыть замок.

Она перевернула письменный стол, собираясь выломать ножку, и в этот самый момент увидела вентиляционную решетку.

Капитан Прокович и члены экипажа нервно смотрели на мониторы камер видеонаблюдения, на которых появились серо-белые изображения рамы «Бентоса».

По всей длине монолитной ходовой части были сотни герметичных цистерн, напоминающих ряды гигантских понтонов. Половина из них, с морской водой, позволяла «Бентосу», обладающему положительной плавучестью, погружаться вглубь. В другой половине цистерн находился бензин, который, будучи легче воды, позволял поддерживать нейтральную плавучесть.