— Вижу, вы ознакомились со „словарем синонимов“, — огрызнулся я.

— Нет, мистер Трентон, я просто читаю это на вашем лице.

Когда Дан Басс вел нас к „Дэвиду Дарку“, то он маневрировал почти пять минут, пока не установил „Диоген“ в нужном положении относительно корабля. Но мистер Уолкотт, с обгрызенной трубкой во рту и грязной фуражкой на голове, сделал только один поворот, как на гонках, и бросил якорь точно в нужном месте. После погружения мы с восхищением заметили, что якорь упал точно у борта „Дэвида Дарка“.

Теперь Уолкотт перешел на корму и включил мощный компрессор „Атлас-Конко“. Могучая машина закашляла, зарычала, выплевывая облака черного дыма, но Уолкотт уверил нас, что она работает как часы. Компрессор был подключен к шлангу длиной в сто футов, а поток сжатого воздуха, вырывающийся с другого конца шланга, должен был проделать в иле рядом с корпусом затонувшего корабля дыру достаточно широкую и глубокую, чтобы вместить динамит. Я был удивлен, что Уолкотт не задавал никаких вопросов относительно цели нашей экспедиции, но, видимо, Квамус заплатил ему за отсутствие любопытства. Лори сидела на релинге и всматривалась в отдаленный горизонт так, будто от всего остального ее тошнило.

В несколько минут десятого Квамус и я спустились за борт лодки и погрузились в море. К счастью, вода в заливе была исключительно прозрачной, поэтому мы добрались до дна уже через пару минут. Мы быстро нашли корабль, и Квамус потянул за сигнальный шнур, давая Уолкотту знак, чтобы тот начал качать воздух.

Я присматривался к Квамусу через запотевшее стекло моей маски. Он был исключительно мускулист и в комбинезоне выглядел так, будто был вытесан из глыбы гранита. Но более всего меня привлекали его глаза. Обрамленные овалом маски, они посматривали задумчиво и серьезно, как будто видели уже так много, что ничто не могло их удивить, даже смерть. Я задумался, не обманывал ли меня старый Эвелит, когда говорил, что Квамус живет в Биллингтоне уже больше ста лет. Я знал, что в некоторых семьях слугам дают одни и те же имена, так что каждый очередной камердинер зовется Джеймс, хотя на самом деле он был крещен иначе. Квамус, который служил в детстве конем для отца Дугласа Эвелита, был, видимо, отцом нынешнего Квамуса.

Из шестидюймового наконечника неожиданно выстрелил поток сжатого воздуха, и резкий рывок чуть не вырвал шланг из рук. Хоть компенсатор, гонящий поток воды в сторону, противоположную потоку воздуха, и сдерживал меня от отбрасывания, но мне все же казалось, что шланг одарен собственной жизнью. Через две или три минуты сдувания ила, окружающего корпус корабля, мои руки и плечи разболелись так, будто я — Лон Чейни в фильме „Собор Парижской Богоматери“.

Мы работали почти вслепую, поскольку со всех сторон нас окружали густые тучи вздымаемого потоком сжатого воздуха ила. При втором погружении нам предстояло использовать воздуходувки, которые должны были развеять большую часть ила, но пока Квамусу нужно было пробить затвердевшую корку песка и ракушек, покрытую тонким слоем ила и самых разнообразных отходов, которая всегда образуется на морском дне там, где лежат затонувшие корабли. Квамус использовал длинный металлический багор с заостренным концом, и, когда я убрал верхний слой ила, он начал долбить и рубить песок с неослабевающей энергией.

Нас окружал взметнувшийся вверх мусор: ил, ракушки, перепуганные раки-отшельники, улитки, гротескные губки. Мне казалось, что подводный мир вокруг нас ошалел. Посреди водоворотов ила, ракушек и подпрыгивающих в воде пустых бутылок из-под кока-колы я чувствовал себя Алисой в Стране Чудес. Но через десять минут работы Квамус схватил меня за плечо и дважды сжал, что было условным сигналом к подъему. Он воткнул стальной багор в выкопанную им яму и прикрепил к багру ярко-оранжевый флажок. Потом, работая ластами, медленно поплыл наверх, а я последовал за ним.

— Ну и как дела? — спросил Уолкотт, помогая нам забраться на палубу. — Пока что вы только выгребли кучу грязи, — он указал на поверхность воды, где над корпусом корабля возникло большое, выделяющееся по цвету болотистое пятно.

— Мы добрались до нижнего слоя ила, — бесстрастно заявил Квамус, которому Лори помогала снять акваланг. — Теперь можно начинать работать воздуходувкой.

— Никто не спрашивал, что мы здесь делаем? — спросил я.

Уолкотт пожал плечами.

— Проплыло несколько рыболовов, спрашивали, где лучше всего ловится камбала. Я их всех посылал в Будбери-Пойнт.

— Они там не поймают много камбалы, — заметил Квамус.

— Вот именно, — подтвердил Уолкотт.

Мы отдохнули минут пятнадцать, после чего Лори дала нам новые баллоны с воздухом, и мы приготовились к новому погружению. Было уже 9:40 и следовало как можно быстрее справиться с заданием. Я опасался, что появится береговая охрана или что Эдвард, Форрест или Дан Басс заметят люгер Уолкотта, стоящий точно над корпусом „Дэвида Дарка“. Возможно, они и сами собирались нырять здесь сегодня утром, чтобы поставить буй над кораблем, прежде чем они его зарегистрируют.

Следующие полчаса Квамус и я надрывались под водой, очищая от ила часть корпуса „Дэвида Дарка“.

Наконец мы увидели темные, инкрустированные ракушками доски. Квамус просигналил, что все в порядке, что мы в хорошем темпе приближаемся к цели. Кислорода нам осталось на три или четыре минуты, но мы успели проделать яму глубиной футов двадцать в иле рядом с корпусом корабля. Квамус отметил ее флажком, после чего просигналил указательным пальцем, поднятым вверх: „Подъем“.

Сильно взмахнув ластами, я устремился вверх, но к своему ужасу запутался в чем-то, напоминающем мокрые белые простыни. Дергаясь и вырываясь, я ударился о мягкое распухшее тело, заключенное внутри. Это были останки миссис Гулт, которые по какой-то причине приплыли к „Дэвиду Дарку“, то ли снесенные приливом, то ли подхваченные течениями и водоворотами, которые создали такие ловушки, то ли, возможно, влекомые какой-то необъяснимой силой.

Не впадай в панику, напомнил я себе. Я старался припомнить, чему учил меня Дан Басс во время трех лекций в Форрест-ривер-парк. Я нащупал нож, выхватил его и попытался перерезать мокрый волнующийся саван. В ушах звенела кровь, я дышал с усилием, сопя, как локомотив. Я перерезал швы, разорвал мокрое полотно, но материя все еще окружала меня со всех сторон и опутывала все плотнее.

Я с ужасом почувствовал, что труп снова налетел на меня, и его руки каким-то чудом сомкнулись вокруг моих ног, поэтому я не мог воспользоваться ластами, чтобы выплыть на поверхность. Тут же с шипением закончился кислород. Я знал, что у меня меньше двух минут на то, чтобы добраться до поверхности и не задохнуться.

Хотя я отчаянно молотил руками, я начал медленно опускаться на дно. Труп обнимал меня, как стосковавшаяся любовница. Разве не этого хотел бы Микцанцикатли, подумал я. Разве не нужен деле ему на самом только я, поскольку мой еще не родившийся сын отобрал у него шанс поживиться моим сердцем? Я изо всех сил сосал загубник, но запас кислорода исчерпался полностью. Я чувствовал, что через секунду у меня лопнут легкие.