— Боже мой, Нола… — горестно простонала Брук. Слышать от кого-то, что они с Джулианом могут разойтись, было невыносимо.

— Брук, ты не вали все в одну кучу. Сегодня тебе нужно стиснуть зубы и с улыбкой выдержать церемонию, коктейль и прочее. Когда соберут посуду, садись в такси и поезжай обратно в гостиницу, поняла?

Брук молча кивнула, но Нола этого видеть, естественно, не могла.

— Так да или нет?

— Да.

— А сейчас выходи из туалета и следуй моим инструкциям. Завтра увидимся. Все будет хорошо, я обещаю.

— Спасибо, Нола. Расскажи по-быстрому — у тебя-то как? Эндрю по-прежнему в фаворе?

— Да, я сейчас с ним, кстати.

— Как — с ним? Чего ж ты мне звонишь?..

— У нас перерыв, он в ванной…

Что-то в интонации Нолы показалось подозрительным, и Брук спросила:

— А какое шоу ты смотришь?

— «Король-лев», — ответила Нола после паузы.

— Мультфильм?! А, поняла, ты осваиваешь роль мачехи!

— Ну да, мальчик тоже с нами. Ну и что? Он симпатичный.

Несмотря ни на что, Брук улыбнулась:

— Нола, я тебя люблю. Спасибо тебе.

— Я тебя тоже люблю, но если кому-то об этом расскажешь…

Брук широко улыбалась, выходя из туалета, но тут же наткнулась на Айзека и его любимую блоггершу.

— Привет! — воскликнул Айзек с бесполым восторгом человека, который целый вечер флиртовал с чисто эгоистическими намерениями. — Брук, позволь познакомить тебя с Сюзанной. Я уже говорил тебе, как она мечтает…

— …взять у вас интервью, — договорила Сюзанна, протягивая руку. Девушка была улыбчивой, живой и довольно миловидной — словом, у Брук тошнота подступила к горлу.

Использовав последние резервы уверенности и хладнокровия, Брук посмотрела Сюзанне прямо в глаза и сказала:

— Ну что ж, рада знакомству. Простите, я должна срочно передать свекрови важную информацию.

Сюзанна кивнула.

Зажав в руке узкий бокал шампанского как спасательный трос, Брук чуть ли не облегчение испытала, найдя Олтеров в шатре, разбитом для свадебной церемонии.

— По-моему, вы обожаете свадьбы! — весело сказала она, не зная, что еще придумать, и присела на занятое для нее место.

Свекровь пристально рассматривала себя в зеркальце и несколько раз коснулась спонжем воображаемого пятнышка на подбородке.

— Не могу понять, как это больше половины браков распадаются, хотя решительно все, идя к алтарю, уверены, что уж с ними этого не случится.

— Ну да, — пробормотала Брук. — Давайте теперь на свадьбе обсуждать процент разводов.

Это была настоящая дерзость, подобного она никогда себе не позволяла, но свекровь и бровью не повела. Доктор Олтер поднял глаза от блэкберри, в котором смотрел котировки акций, но, увидев, что жена не реагирует, вновь углубился в чтение.

К счастью, зазвучала музыка, и под тентом воцарилась тишина. Первыми вошли Трент и его родители. Брук улыбнулась, отметив счастье жениха и отсутствие у него малейшего волнения. За ним вереницей потянулись подружки невесты и свидетели жениха, а потом настала очередь сопровождаемой родителями Ферн, сиявшей, как и полагается невесте. В церемонии занятно переплелись еврейские и христианские традиции. Брук, несмотря на все свои проблемы, была глубоко растрогана, видя, как жених и невеста смотрят друг на друга особым долгим взглядом, который красноречивее слов.

И только когда раввин начал объяснять гостям смысл хупы, сказав, что белый свадебный балдахин символизирует новый дом, который новобрачные будут строить вместе, что он призван защищать и укрывать их от внешнего мира, но открыт с четырех сторон для друзей и членов семьи, Брук расплакалась — это была ее любимая часть свадебной церемонии. Когда на свадьбах доходило до хупы, Джулиан и Брук, держась за руки, обменивались такими же взглядами, как сейчас Трент и Ферн. А теперь она сидит одна, не в силах отрицать очевидное: квартира на Таймс-сквер давно перестала быть домом, где что-то теплится, а они с мужем неудержимо движутся к тому, чтобы пополнить статистику его мамаши.

Во время приема одна из подруг Ферн прильнула к своему бойфренду и что-то прошептала ему на ухо, отчего глаза у него сделались квадратными. Девушка энергично кивнула, Брук стало интересно, о чем они секретничают, но молодой человек вдруг подошел к ее креслу, галантно подал руку и спросил, не желает ли она потанцевать. Пригласил из жалости. Брук и сама часто заставляла Джулиана приглашать на танец женщин, оказавшихся на свадьбе в одиночестве, считая, что тем это понравится. Теперь же, узнав наличном опыте, каково получать подобную милостыню, она поклялась больше так не делать. Она рассыпалась в благодарностях, но танцевать отказалась, сказав — ей бы лучше таблеточку эдвила. С видимым облегчением кавалер отступил, и вскоре Брук снова направилась в туалет, готовая просидеть там до конца жизни.

Она посмотрела на часы — было без пятнадцати десять — и решила: если Олтеры останутся дольше одиннадцати, она вызовет такси. Выскользнув в холл, где гуляли сквозняки и, к счастью, не было ни души, Брук проверила телефон. Ни звонков, ни сообщений, хотя Джулиан уже должен быть дома. Брук прикинула, что он сейчас делает, забрал ли Уолтера у парня, который за ним присматривал. Наверняка хозяин и спаниель сидят сейчас рядышком на диване. Или он поехал сначала в студию? Брук не хотелось возвращаться в зал, поэтому она принялась расхаживать по коридору, открыв сначала Facebook, а потом на всякий случай отыскав телефон местной службы вызова такси. Когда развлечения и предлоги для отсутствия кончились, она опустила телефон в сумочку, скрестила обнаженные руки на груди и медленно побрела туда, где звучала музыка.

На плечо легла чья-то рука, и Брук, еще не обернувшись и не услышав ни звука, сразу поняла, что это ее муж.

— Ру? — вопросительно произнес Джулиан, не будучи уверен, как она отреагирует.

Брук не сразу оглянулась — она заволновалась: вдруг ошиблась, вдруг это не он, но когда все же обернулась, на нее налетел такой ураган эмоций, что она едва удержалась на ногах. Перед ней стоял ее муж в своем единственном костюме и улыбался скромно и неуверенно. В его глазах читалось: «Пожалуйста, обними меня!». И несмотря на все, что произошло, на океан, разделявший их долгие две недели, Брук ничего больше так не хотела. Она не могла отрицать невольную глубокую радость, поднявшуюся в ней при встрече с Джулианом.

Бросившись в его объятия, она почти полминуты не могла вымолвить ни слова. Джулиан был теплым, и запах у него был правильный, и обнял он ее так крепко, что она заплакала.

— Надеюсь, это от радости?

Брук вытерла щеки, зная, что тушь потекла, но нимало об этом не заботясь.

— От радости, от облегчения и много еще от чего.

Когда они наконец разомкнули объятия, она заметила, что на ногах у Джулиана кроссовки.