Лена держалась дольше всех. Она увернулась от двух воронов, отбросила неудобное копье, расцепив пальцы Бориса, и выхватила АПС.

Из всех пистолетов огромный массивный «стечкин» годился для нее меньше всего. После первого же выстрела девушка едва не выронила оружие, такой сильной оказалась отдача. Но Лена сумела приноровиться к работе АПС. Сжала рукоятку обеими руками, надавила на спусковой крючок. Ствол повело вверх, пуля ушла в молоко. Лена попыталась еще раз. Пуля срезала ветку в паре сантиметров от головы птицы. Третий выстрел оказался удачным, окровавленные перья закружились в воздухе.

Но эта удача Лены Рысевой стала последней. Точно ураган налетели на нее разъяренные птицы. Одна, две, три... Лена не успела их сосчитать. Крылья зашелестели вокруг девушки. Воздух наполнился оглушительным клекотом. Потеряв самообладание, Лена, вместо того чтобы стрелять по птицам, выронила АПС, завизжала от ужаса, закрыла голову руками... Но ладони не спасли ее от вороньих клювов. Страшный удар по черепу в область макушки — и перед глазами девушки точно рухнул черный занавес. На смену оглушительному гаму всполошенных птиц пришла ватная тишина.

Бой кончился.

Схватка сталкеров и обитателей Елагина завершилась полной победой последних. Щебетание белок еще минут десять слышалось среди ветвей, потом хвостатые зверьки разбежались кто куда. А из чащи леса на полянку осторожно вышел невысокий седой человек в оранжевой накидке сангати, сшитой из нескольких кусков ткани.

Данзан Доржиев. Отшельник. Хозяин острова Елагин.

Лицо старика пылало гневом. В руках Данзан сжимал эфес катаны. Он шел мстить нарушителям границ своих владений.

Стоило хозяину острова увидеть среди кустов трупики птиц, как руки его затряслись, глаза налились кровью. С отрывистым криком Данзан ринулся на ближайшего нарушителя, Бориса Молотова, и уже занес было меч над головой сталкера, но в последний момент что-то остановило отшельника. Остро заточенное лезвие застыло в воздухе.

Ворча что-то себе под нос, отшельник вложил оружие в ножны и пошел осматривать остальные тела. Увидев Лену Рысеву, Данзан нахмурился. Он явно не ожидал, что среди пришельцев окажется девушка. Убивать ее буддист не решился бы в любом случае. Продолжая ворчать, старик двинулся дальше, и застыл на месте, как вкопанный, увидев своих знакомых: Сяо Яо и Будду.

Злость и досаду как ветром сдуло. На глазах Данзана выступили слезы. Только сейчас он осознал, что едва не совершил страшный, непоправимый поступок. Едва не убил человека, который привел сюда его товарищей... А когда Данзан, осмотрев Сяо, понял, что мальчик мертв, что его заклевали до смерти, он не смог сдержаться и горько заплакал. Крупные слезы заструились по его морщинистым щекам, некоторые упали на траву, обагренную кровью птиц и несчастного Сяо. Впрочем, Данзан плакал не больше минуты, потом он сумел взять себя в руки, вытер рукавом глаза и принялся за дело. Сначала отшельник осторожно поднял с земли Лену Рысеву и, забросив бесчувственное тело на плечо, скрылся в чаще леса. Вскоре он вернулся и унес Бориса Молотова. Сталкер оказался для Данзана тяжкой ношей, несколько раз пожилой монах вынужден был останавливаться на отдых. И все же он сумел дотащить Бориса до здания спасательной станции, служившее ему домом. Затем сюда же он перенес Будду и все оружие, и в конце, с особой торжественностью, в благоговейном молчании Данзан унес с полянки окоченевшее тело Сяо Яо.

— Уединению конец, — произнес отшельник, уложив мужчин и девушку на самодельные циновки. — Значит, такова моя карма...

Данзан тяжело вздохнул, оплакивая потерянную тишину, потом через силу улыбнулся, взял лопату и отправился копать могилу для бедного Сяо.

* * *

Лена очнулась и долго не могла понять, где она оказалась. Глаза открыть она первое время не решалась, доверила право первенства другим органам чувств. Картина, которую рисовали слух, осязание и обоняние, складывалась интересная.

Она находилась в помещении. Но не под землей. Обычных для метро запахов сырости и затхлости не ощущалось. Вместо них ноздри щекотал терпкий аромат травы и цветов, названия которых Лена определить не могла.

Сквозь закрытые веки Лена различала в помещении один источник мягкого, тусклого света. Все остальное скрывала темнота.

В комнате было не жарко, но и не холодно, градусов двадцать пять. С нее сняли почти всю одежду, кроме трусов и тельняшки, и укрыли чем-то вроде пледа. Ощупав его, Лена пришла к выводу, что покрывало сделано из шерсти. Ни куртки, ни брюк рядом не оказалось.

Отсутствие одежды девушку немного испугало — слишком хорошо она помнила недавние приключения в логове Фролова. Потом Рысева различила мерное похрапывание. Значит, в комнате она оказалась не одна, тут был еще кто-то.

«Хоть бы это оказался кто-то из наших. Не хватало еще при постороннем мужчине без штанов... Ну, хватит играть в крота, — приказала себе Лена. — Пора осмотреться».

И она открыла глаза.

Зрение, главный источник информации об окружающем мире, смогло добавить до обидного мало.

Небольшое квадратное помещение площадью примерно пять на пять метров. Пол, стены, потолок из одинаковых квадратных блоков. Из мебели — только две узкие лежанки. Застекленное окошко. Источником запаха оказались пучки травы, разложенные повсюду.

Присмотревшись, Лена с радостью поняла, что человек, спящий на второй лежанке, — вовсе не какой-то посторонний тип, а ее защитник и друг Борис Молотов. Из-под одеяла с одной стороны торчала лысина, а с другой — ноги в шерстяных носках.

«Он у нас один такой большой, — с улыбкой подумала девушка. — Будда и Сяо целиком бы поместились. Кстати, интересно, а они-то где?»

Лена попыталась встать. И тут же дала о себе знать шишка на затылке. Пока Рысева лежала спокойно, боли она не чувствовала. Резкое движение отозвалось колющим болевым спазмом.

— Ох. Крепко же меня стукнули, — простонала девушка, спуская на пол босые ноги. — Ладно, до свадьбы заживет.

У постели Молотова Лена остановилась. Осторожно присела на край кровати, отогнула одеяло.

Борис спал.

Лицо его, которое все последние дни выражало либо предельную усталость, либо крайнее раздражение, было спокойным и безмятежным, точно у младенца. Сон разгладил морщины на лбу сталкера, растянул его губы, редко выражавшие даже подобие улыбки, в тонкий, изящный полумесяц. Молотов был красив, как римский император из учебника истории. Или как атлет. Не было в его внешности ни капли позерства, никакой игры. Это подкупало и манило. Хотелось прилечь рядом, положить голову на могучее плечо и забыться снова сладким, безмятежным сном. Лена тряхнула головой, отгоняя неуместные мысли. Первым делом следовало выяснить, где они оказались.

В окне Лена ничего толком разглядеть не смогла: несколько раскидистых елей подступали к самым стенам здания, да и стекло слегка запотело. Выход из помещения имелся только один, так что выбор оказался невелик.