В майских празднествах, как и в других народных забавах, принимала участие лошадка хобби. По всей Англии насчитывалось несколько типов лошадок хобби, включая и выструганную из дерева лошадиную голову на палке. Эта модель со временем превратилась в популярную детскую игрушку позволяя мальчишкам по всему миру чувствовать себя лихими наездниками. Выражение «кататься на лошадке хобби» приобрело значение «заниматься любимым делом», а потом и вовсе сократилось до понятного всем слова «хобби». Однако именно модель «голова на палке» реже всего встречалась в народных гуляньях. Гораздо чаще использовали деревянный каркас овальной формы, задрапированный тканью. Спереди присоединялась лошадиная голова, сзади – хвост. Актер, изображавший всадника, пролезал через отверстие вверху каркаса, после чего конструкция крепилась ему на плечи ремнями. Таким образом, он нес ее на себе, причем его ноги виднелись из-под ткани, едва прикрывавшей колени. Для пущего правдоподобия по бокам цепляли тряпичные ноги, но это было не обязательно – за достоверностью никто не гнался.

На всю Англию прославился конь Старина Осс из Пэдстоу (Корнуолл). Поутру Старина Осс выбегал из кабака и сразу же начинал безобразничать: с диким ржанием гонялся за девицами и тискал их в углу, накрывая своей парусиновой юбкой. Парусину, натянутую на каркас, с изнаночной стороны натирали графитом, так что женщину, побывавшую в объятиях веселого коня, можно было вычислить по темным пятнам на лице и одежде. Впрочем, жертвы Старины Осса были не в убытке. Тесный контакт сулил незамужним скорую свадьбу, а замужним – рождение ребенка.

Лошадка хобби иногда принимала участие в танце Моррис – сезонном церемониальном танце, который исполнялся по различным праздникам, включая майские. Среди прочих забав, этот танец отравлял жизнь мемуаристу Питеру Стаббзу, описавшим его в 1583 году с поистине пуританским негодованием. По свидетельству Стаббза, танцоры, увешанные лентами и кружевами, привязывали к ногам колокольчики и в таком совершенно непотребном виде отплясывали, размахивая платками над головой. Платки и колокольчики, в также палки в руках танцоров считаются основными атрибутами Морриса. На самом же деле они присущи котсуолдскому стилю танца из центральных и южных регионов Англии. Этот Моррис исполняли шестеро мужчин в белых рубашках, белых бриджах и соломенных шляпах, украшенных цветами. Известны и другие региональные варианты: например исполнители «пограничного Морриса», популярного в графствах на границе с Уэльсом, мазали лица сажей.

Исполнитель танца Моррис

Помимо календарных праздников танец Моррис часто приурочивался к традиционному украшению церквей камышом. Этот обычай возник в те годы, когда пол в церквях был земляным, а прихожане ходили босиком. Озябшие ноги отвлекают от мыслей о божественном, и чтобы избавить паству от дискомфорта, пол церкви устилали камышом, который периодически меняли.

Со временем необходимость в травяной подстилке отпала, но даже обутые англичане нелегко расстаются с традициями. Поэтому в праздники, посвященные местным церквям, по полу снова рассыпали камыш. Вязанки камыша доставляли в церковь на телеге, а в торжественном шествии участвовали танцоры Морриса.

На 40-й день после Пасхи отмечали Вознесение. Во многих деревнях принято было посещать святые колодцы и украшать их гирляндами. Воду из колодцев смешивали с сахаром и пили. В целом, любая вода, собранная в этот день, обладала целительной силой. Дождевую воду хранили в течение года, используя ее для лечения глазных болезней. Как в Страстную пятницу, в этот день забывали о стирке. Стоит только постирать одежду, как вскоре вас в ней же и похоронят.

На Пятидесятницу хартфордширские церкви украшали красными цветами в память об огне, сошедшем на апостолов. Традиционным блюдом была запеченная телятина с зеленью и молодой картошкой, а на десерт – пирог с первым крыжовником. В городке Сент-Брайавелз (Глостершир) сразу после вечерни проходила раздача хлеба и сыра. До середины XIX века раздача происходила непосредственно в здании церкви. Куски хлеба и сыра вытряхивали из корзин прямо с хоров, а священник присоединялся к всеобщей свалке. В 1857 году мероприятие перенесли на кладбище, но прихожане устроили такую драку за дармовой хлеб, так яростно молотили кулаками, что повалили надгробия. С тех пор и по сей день раздача проводится на улице неподалеку от церкви, а угощение швыряют с высокой каменной стены.

Двадцать четвертого мая, тезоименитство королевы Виктории, называлось Днем империи. По случаю праздника школьники получали выходной или хотя бы полвыходного. Если учителя не торопились заканчивать урок, ребятишки подбадривали их такими виршами:

Подданные английской короны с пиететом относились и к 29 мая – Дню дубов. В этот самый день в 1660 году Карл Второй торжественно въехал в Лондон, знаменуя тем самым возвращение английской монархии. Казалось бы, причем здесь дуб? Однако название праздника возникло в связи с чудесным спасением короля после поражения при Ворчестере. Целые сутки он прятался в кроне дуба от войск «круглоголовых», не имея возможности слезть с него и хотя бы размять затекшие ноги. А поскольку англичане рады были возвращению короля, то и дуб вспоминали с благодарностью.

Мужчины носили дубовые листья в петлице и украшали желудями шляпы. Ветви дубов красовались в витринах, свисали с трактирных вывесок, зеленели за окнами домов. Особенно радовались юные монархисты. Вооружившись крапивой, мальчишки стегали прохожих, позабывших прихватить с собой дубовый листок, и напевали:

Двадцать девятого мая какая-нибудь венценосная особа обязательно посещала Королевский госпиталь в Челси, основанный Карлом Вторым, как поговаривали, по просьбе его любовницы Нелл Гвинн. Здесь обретали последний приют одинокие ветераны. По случаю высочайшего визита старички облачались в алые камзолы и выходили на парад, держа в руках дубовые ветви.

Но с особой помпой праздник отмечали не в столице, а в провинции, например в девонском городке Тивертон. Здесь устраивали парад с актерами, изображавшими Карла и Кромвеля. Исполненный собственного достоинства «Карл» восседал в кресле, которое несли четверо дюжих парней. Роялисты тоже вели себя как настоящие джентльмены, зато «круглоголовые» пускались во все тяжкие. На роль Кромвеля отбирали самого неприятного типа во всей округе. С него снимали рубашку, мазали ему лицо сажей и вешали на пояс мешок с золой. Хвост у него тоже имелся – что за Кромвель без хвоста? Злодей рычал и кидался на прохожих, остальные пуритане были ему под стать, такие же наглые и злые. В конце парада обе армии встречались у постоялого двора и устраивали эпическую битву, после чего напивались вдрызг.