— Старший инспектор Джексон? — догадался Фокс.

— Он покинул нас около часа назад, — заметил Пирс. — Сдаётся мне, ему страсть как хотелось остаться.

Министр юстиции ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки.

— Он сказал, что вы расследуете какое-то дело в Файфе…

Фокс медленно кивнул.

— Сначала казалось, что всё яснее ясного, — признался он. — А потом всё страшно запуталось.

— В моём деле всё совсем наоборот, — перебил его Пирс, вставая, чтобы пополнить свой стакан. Он предложил то же самое и Уотсону, но тот покачал головой. — Я превращаю нечто сложное в нечто очень простое, доступное пониманию и коммуникации. Моя цель — убедить людей покупать мои продукты. Вся проблема в том, что из-за кризиса, в коем последние десять лет пребывает наша система финансов, никто вообще ничего не понимает, так что и вопросов не задаёт. Словом, «назад, к основам»[42]. Это, так сказать, моё жизненное кредо.

У Уотсона было такое лицо, будто он слышал этот спич уже не один десяток раз. Показывая, как ему скучно, он разве что не засыпал. Когда финансист снова уселся, он наклонился вперёд, к Фоксу.

— А вы можете хотя бы отчасти ввести нас в курс дела? — спросил Пирс. — Богом клянусь, я буду нем как рыба, хотя за министра юстиции ручаться не могу…

— Один офицер в полицейском управлении Файфа злоупотреблял своим служебным положением… — начал Фокс. Внезапно он почувствовал страшную усталость и судорожно вцепился в бокал, побоявшись выронить его из рук. — Потом погиб его дядя — сначала всё выглядело как самоубийство, но это было не оно. В итоге в полиции это убийство пришили племяннику…

— Но? — Пирс весь обратился в слух.

— Теперь племянник тоже мёртв. Кто-то загнал его в море, и он утонул.

Пирс откинулся на спинку стула, будто бы с тем, чтобы обдумать слова Фокса. Уотсон невозмутимо проверял входящие сообщения у себя на телефоне и, похоже, не особенно вслушивался в разговор.

— Дело в том, что дядя расследовал обстоятельства гибели активиста ШНП по имени Фрэнсис Вернал, — продолжал Фокс.

При этих словах Уотсон разом прекратил возиться с телефоном. Теперь он обратился в слух.

— Мне знакомо это имя, — сказал он. — В то время, когда я вступил в партию, оно было у всех на устах.

— А я-то думал, что ты ещё пешком под стол ходил, когда вступал в партию, — поддел Пирс своего шурина.

— Не совсем — я как раз заканчивал школу. Наш учитель был одним из членов совета ШНП.

— И ты проходил идеологическую обработку? — Пирс отхлебнул виски.

Уотсон вдруг вспыхнул.

— Знаешь, Стивен, уж твои-то политические взгляды известны всем.

— Мне — нет, — возразил Фокс.

Уотсон повернулся в его сторону:

— Догадайтесь с первого раза. Я даже слышу недовольный ропот пэров, теперь, когда консерваторы набирают силу на юге. Кэмерон как безумный протаскивает их в палату лордов.

Пирс засмеялся и покачал головой; он по-прежнему был настроен благодушно.

— Готов поспорить на пятьдесят фунтов, что твой босс в конечном счёте окажется там же — возможно, когда он с треском провалится на следующих выборах.

— Этому не бывать.

— Даже учитывая явное преимущество, которое имеют сейчас лейбористы?

— Мы забираем голоса у либерал-демократов — они ненавидят вас за то, что ты и тебе подобные сотворили с их партией в Вестминстере.

Пирс с минуту обдумывал эти слова, потом повернулся обратно к Фоксу.

— А вы что думаете, инспектор? Вы вообще политикой интересуетесь?

— Я предпочитаю держать своё мнение при себе, сэр.

— Неплохой способ избежать осколков шрапнели, — кивнул Пирс. — Но теперь вы меня заинтриговали — какое отношение эта ваша история об утопленниках и активистах имеет к моей жене?

— Когда мистер Вернал погиб, она была студенткой Сент-Эндрюсского университета. Есть мнение, что они могли быть знакомы.

— Сент-Эндрюс? — Уотсон недоверчиво покачал головой. — Она проучилась два года в Абердине. Потом бросила университет и подалась к вам, в полицию.

Пирс кивнул:

— Вас явно дезинформировали, инспектор. Набрав какой-то номер, Уотсон прижал телефон к уху.

— Рори? — спросил он. — Когда за мной заедет машина? — Выслушав ответ, он сверился с часами у себя на запястье. — Хорошо. — И нажал кнопку отбоя.

— Бурная деловая жизнь… — вздохнул Пирс с притворным сокрушением. — И за каждую её минуту платим мы с вами, инспектор.

— И каждый потраченный пенни полностью себя оправдывает, — пробормотал Уотсон. Он бросил взгляд в сторону широкой пологой лестницы. — Она вообще думает когда-нибудь спускаться? Может, мне самому лучше подняться…

— Спокойно допивай своё виски, старина. — Пирс, к собственному немалому удивлению, обнаружил, что его стакан пуст — уже второй. Он поднялся на ноги, и на этот раз Фокс попросил его пополнить его бокал. — Ещё по одной, и можно смело сказать, что вечер удался, — провозгласил Пирс.

Уотсон многозначительно вытянул губы трубочкой, давая Фоксу понять, что, возможно, он имел в виду нечто совсем другое. Наверху хлопнула дверь. Элисон Пирс спускалась по лестнице, беседуя по телефону.

— Вы предлагаете мне торчать там дни и ночи напролёт? — возмущённо осведомилась она. Потом, обращаясь к Фоксу: — И снова здравствуйте.

— Инспектор как раз рассказывал нам о деле, над которым он сейчас работает, — сказал Пирс, протягивая ей джин с тоником. — Всё очень загадочно, но, к сожалению, он потратил время зря — перепутал тебя с кем-то, кто учился в Сент-Эндрюсе.

Начальник полиции подняла стакан, поприветствовав всех присутствовавших, и, сделав большой глоток, шумно выдохнула.

— Лучше? — спросил муж.

— Лучше, — кивнула она. И снова, обращаясь к Фоксу: — Давайте пройдём ко мне в кабинет и расставим все точки над «i».

Брат быстро вскочил с дивана.

— Минуточку, Эли, когда мой босс начнёт меня расспрашивать, что мне ему ответить по поводу этих чёртовых бомбистов?

— Ничего, что намекало бы на то, что им удастся уйти от ответственности, — ответила она после минутного раздумья. — Дом, который они снимали, — это настоящий клондайк: всевозможные реактивы, чертежи, справочники, даже список следующих мишеней.