Вот он, ключ, самый большой, с тремя квадратными зубцами, похожий на рыцарский турнирный штандарт. Замок щелкнул; спружинив, отскочила толстая дужка. Дверь отворилась без скрипа. Дежан подумал, что следовало бы попросить извозчика помочь в переноске вещей. Но ему не захотелось впускать в дом постороннего. Он прошел внутрь и оставил холсты у двери в комнату Светланы. Потом вышел к фиакру.

Художник щедро расплатился с извозчиком, еще раз окинул взглядом фасад и вернулся домой.

Домой… Звучит непривычно, зато как-то особенно уютно. Примет ли его эта обитель, станет ли родной? Наверняка, ведь его дом там, где всё дышит любимой Селеной-Светланой. Орфелиной.

Быть может, ты ждешь меня. Я войду, и ты обрадуешься. Встречай…

…Запах фиалок. Здесь он живет до сих пор. А ведь я от него почти отвык. Света, прости меня за короткую память. Прости, Светлячок.

Художник подошел к расписанному ландышами диванчику. Наверное, замечтавшись, она роняла пепел сигареты на обивку: горячие искры в нескольких местах прожгли материю. Какие мысли посещали девушку в те минуты? Может, именно здесь она обдумывала предложенный Моди план замечательного приключения, которое привело к их знакомству.

И афиши, афиши, афиши… Та же желтая скатерть на столе, ваза с драконами, стопка бумаг на подоконнике, одинокая высохшая чернильница. Круглое зеркало глядит со стены.

Анж раскрыл чемодан Светланы, достал фиолетовую блузу и юбку – тот самый наряд, который был на девушке во время карибского карнавала. Порывшись в саквояже, он нашел пару красных перчаток. Художник разложил на спинке дивана блузу и расстелил юбку на сиденье. По обе стороны юбки положил перчатки, одну из них – на резной поручень дивана. Он попытался представить, что рядом сидит сама Светлана. Игра увлекла его, и художник завел с любимой воображаемый разговор.

Вот мы и дома, сказала она, тебе здесь понравится.

Конечно, согласился он, мне очень приятно; а ты забавно говоришь по-русски. Быть может, тебе следовало открыться сразу?

Нет, Андрей, ты же знаешь: я загадка.

Да, самая волнующая загадка моей жизни.

А теперь постарайся поверить, что всё будет хорошо.

Это трудно.

Ничего. Я помогу тебе.

Обещаешь?

Обещаю…

Анжу показалось, что кто-то кашлянул за дверью.

Это мсье Соваж, сказала Светлана, давай позовем его к ужину.

Давай. А заодно Кристеллу и Мима. Ты думаешь, они живы?

Ангелы и демоны бессмертны. Мне хочется в это верить.

А мы?..

* * *

Художник вздрогнул и открыл глаза.

Он не сможет спать на диване, здесь мало места. Придется стелить на полу. Потом надо приобрести кровать. Готовить он не научился, так что следует разведать, где поблизости находятся кафе или ресторанчики с более или менее приличной кухней. Позже предстоит знакомство с соседями. Нужно нанять садовника для ухода за цветами мсье Соважа. Кстати, сад я так и не видел. Но это позже, позже… Здесь холодно, стоит разжечь камин. Дрова, наверное, во дворе. Но перед этим, как дань уважения, он навестит комнату прежнего хозяина. Затем – за работу. Освещение слабовато, придется приспособиться здесь, у окна, подальше от камина, чтобы жар не высушивал краски. И протапливать комнату следует не слишком сильно, ведь холсты чувствительны.

* * *

В обители мсье Соважа произошли небольшие изменения. Теперь у стены стояла простая железная кровать с дешевым покрывалом и смятой подушкой. Здесь, видимо, и закончил земной путь прежний хозяин дома. А в мире масок всё оставалось таким же вечным и незыблемым.

Правда, в комнате добавились два новых любопытных экспоната. У изголовья кровати возвышался черный африканский идол, глаза которого были подведены красной краской. У его подножия располагалась каменная плита с краями, на которых были отчетливо видны грубые следы резца. Поверхность плиты сплошь покрывали примитивные рисунки: антропоморфные фигуры окружали силуэт крупного животного – похоже, слона. Из тела зверя торчали шипы, которые символизировали копья или стрелы. Этот фрагмент, похоже, был отколот от более грандиозной композиции. Наверняка вандалы сделали это намеренно, для продажи любителям экзотики. Возможно, по заказу самого мсье Соважа.

Анж протянул руку к холодному камню. Интересно, почему старый миссионер завещал свою коллекцию именно ему, а не географическому обществу Франции или, скажем, какому-нибудь этнографическому музею. Может, он думал, что Анж и Селена сумеют распорядиться ею более достойно. Нет, конечно же, старик не мог предположить, что они тут же выставят экспонаты на аукцион. И вряд ли он мечтал, чтобы десятки неистовых паганелей, кузенов бенедиктов и пьеров аронаксов от искусства передрались за обладание тем или иным экземпляром.

На внимательный осмотр коллекции он потратил около двух часов. Анж переходил от маски к маске, прикасался к ним, пытаясь угадать в неподвижных личинах малейшее биение жизни. Художник помнил разговор с мсье Соважем и теперь думал о том, что каждая маска хранит в себе частицу прежних владельцев – тех, для кого она была не просто красивым или уродливым предметом, а составляла некую важную часть жизни. Эти лики впитали в себя пот, а то и кровь сотен людей, ушедших в мир иной. Кто знает, может, вот эту маску шаман должен был носить всю жизнь, с самого обряда посвящения. И освобождался от нее лишь перед сожжением на погребальном костре. Тогда ее надевал преемник, чтобы тоже не снимать до самой смерти. Эта маска скрывала лишь верхнюю часть лица, значит, шаман мог и есть в ней, забрызгивая отшлифованную поверхность мясным жиром. Возможно, даже человеческим…

А ведь мы, цивилизованные люди, тоже носим личины учтивости, дружелюбия, спокойствия. У нас их не слишком много, ровно столько, чтобы соблюсти тот или иной ритуал. Маска для посещения клуба, для прогулки по улице, для ресторана, для дружеской вечеринки…

* * *

Художник неосознанно оттягивал момент, когда ему пришлось бы подойти к дальнему краю ковра. Там находилась потайная дверь. За нею пряталась единственная маска, которую он жаждал увидеть больше всего и вместе с тем отчаянно боялся. Там, под стеклом квадратного ящика, хранилась тайна Светланы, и она была слишком близка. Анж вспомнил, как девушка просила мсье Соважа повесить эту маску на место венецианской, которую разбила на мосту. Видимо, старик по каким-то соображениям решил не делать этого.

Художник пересилил робость и откинул угол ковра.

Дверь была низковатой, зато довольно широкой. Ручка двери медная и гладкая, без украшений. Ниже находилась замочная скважина, к которой Анж быстро подобрал ключ.

Из дверного проема повеяло затхлостью. Потайная комната оказалась маленькой и тесной. Бо́льшую ее часть занимал платяной шкаф. Дежан обнаружил в нем поношенную сутану, непромокаемый плащ, пять белых рубашек, две охотничьи куртки, от которых исходил едва уловимый запах дыма, несколько пар ботинок, сапоги и пробковый шлем, как на иллюстрациях к книгам о путешествиях.