— А что такое ФЦО? — спросил неприятно пораженный Брейди.

— А это сокращенное название аэропорта, — Алиша обвела взглядом. — Мы ведь еще не в самом Риме. Аэропорт в восемнадцати милях к юго-западу, в Фьюмичино.

Тут она заметила на стене часы и принялась переводить свои наручные. Брейди последовал ее примеру и тоже перевел маленькую стрелку на шесть часов вперед: по местному времени было уже за полдень.

— Надо найти, где оставить багаж, переодеться и обменять валюту. А потом можно отправляться прямо в Ватикан и послушать, что скажет отец Рендалл. — Алиша произнесла это имя с презрением. — Или ты хочешь сперва передохнуть? Можно поискать, где бросить кости…

Брейди собрался было возразить, но заметил лукавый огонек у нее в глазах и понял, что она его просто поддразнивает. Она прекрасно знала, что им обоим нужно отдохнуть и набраться сил, прежде чем двигаться дальше.

— У меня вполне хватит сил на то, чтобы сделать привал, — ответил он.

В машине они долго молчали, наблюдая за тем, как здания за окном становятся все выше и все сильнее теснятся друг к другу.

— Взгляните вот сюда, — произнес водитель. — Это Колизей. Подлинное название — Амфитеатр Флавия. Построен в семьдесят втором году. Очень давно.

Слова его звучали заученно и невыразительно. Брейди подумал, что сказаны они не от гордости за свой город, а ради более щедрых чаевых.

Алиша накрыла ладонью руку Брейди, лежавшую на сиденье между ними.

— Мне всегда хотелось побывать в Риме, но не в таких обстоятельствах, конечно, — тихо сказала она. — А ты здесь раньше бывал?

Брейди ответил не сразу. Ему вспомнилась Карен и их несостоявшаяся совместная поездка в Италию. В детстве Карен жила с родителями на Азорских островах — ее отец служил в Пятьдесят седьмой поисково-спасательной эскадрилье. Офицеры и их домочадцы часто пользовались случаем слетать в Европу на попутном воздушном транспорте. Мать Карен иногда брала ее с собой в такую бесплатную поездку, но в памяти девочки остались лишь самые яркие впечатления, и это были не стеклодувы Майорки и не голуби на площади Святого Марка в Венеции, а утомительные перелеты на откидных сиденьях в мрачных и шумных внутренностях самолетов, к которым совершенно не подходило слово «салон» — скорее, «фюзеляж». Карен говорила мужу, что хотела бы как-нибудь загладить эти воспоминания о Европе, проехав по ее городам, скажем, на поезде в вагоне высшего класса: Лиссабон — Барселона — Париж — Берлин — Вена — Женева.

«А закончить это турне в самом романтическом городе на свете — Риме», — сказала она с улыбкой, так что заблестели глаза и зубы.

«Мне казалось, что город влюбленных — это Париж», — ответил ей тогда Брейди.

«Но в Париже нет Колизея, нет Испанской лестницы, нет Фонтана Четырех Рек работы Бернини…»

«А как же Эйфелева башня, Лувр, Собор Парижской богоматери?»

«Дворец Президента Республики, Пантеон, базилика Святого Петра», — Карен придвинулась ближе, почти касаясь ртом губ Брейди.

«Триумфальная арка», — парировал он, лихорадочно вспоминая еще какие-нибудь парижские достопримечательности. В этом Карен всегда его превосходила, память у нее была как у компьютера. Он понимал, что если звание Самого Романтичного Города зависит от того, кто из них назовет больше достопримечательностей, то Париж обречен. И потом, глядя в ее непостижимые темные глаза, мог ли он думать о чем-то еще?

«Фонтан Треви, Кампо-де-Фьори».

«М-м… Диснейленд. Ведь в Париже он есть, так?»

«Виа Венето», — соблазнительно прошептала она.

«Н-да, звучит романтично».

«Там одни магазины. Это римский Родео-драйв», — лукаво улыбнулась Карен.

«Прекрасно. Оформим паспорта — и можно начинать процедуру банкротства».

«Ну, я не настолько алчная. Меня бы вполне устроила вторая ипотека».

Сказав это, она прижалась к нему губами, обняла — и Брейди забыл про Париж. Чуть позже в тот вечер он решил действительно оформить второй ипотечный заем, чтобы свозить жену в Рим. Но все тянул время… и они так и не съездили.

Ладонь Алиши, лежащая на его руке, казалась неестественно горячей. Брейди захотелось убрать свою руку, но в то же время ему было приятно это прикосновение.

— Я в Риме впервые, — произнес он. — Давай остановимся.

— Остановимся? Почему?

— Водитель, отвезите нас в ресторан!

— Ristorante? — переспросил шофер и показал на приближающийся «Макдоналдс». — Гамбургеры?

— Нет, — сказал Брейди. — Нормальный ресторан, в котором можно посидеть, — он бросил быстрый взгляд на Алишу и прибавил: — С баром, с буфетом.

Таксист кивнул и включил левый поворотник, готовясь перейти на другую полосу. Алиша смотрела на Брейди озабоченно, изогнув бровь и прищурившись.

— Нервы, — вяло объяснил он. — Ты есть хочешь?

Вообще-то они поели в самолете, но это было несколько часов назад.

— Я подожду в машине, — ответила Алиша с едва заметным оттенком разочарования в голосе. Или нетерпения. Или того и другого.

Такси, подпрыгнув на невысоком бордюре, отделявшем проезжую часть от автостоянки, остановилось близ украшенного лепниной и бело-зелеными полосатыми навесами ресторана. Брейди внимательно посмотрел на ресторан, но выходить не спешил.

— Синьор?

Брейди продолжал молча сидеть. Он оказался здесь только потому, что его, его сына и Алишу пытались убить. Ему хотелось защитить близких людей, но он устал душевно и физически, а воспоминания о Карен и ее несостоявшейся поездке в Рим отозвались в сердце болью. Когда-то он был психологом-криминалистом, но гибель жены сокрушила Брейди; ему дали административный отпуск на четыре месяца и потом подбирали для него работу, прямо скажем, необременительную. Он не просил об этом, и начальство не спрашивало его согласия, но все прекрасно понимали, что он не способен работать со 110-процентной отдачей, как того требовала служба в ФБР. Брейди потихоньку привыкал к мысли, что уже никогда не сможет так работать.

Гибель Карен нанесла двойной удар: саму рану и открытие, что заживить ее Брейди не в состоянии. И вот теперь, со старой болью в душе, в чужой стране он должен выследить преступника, про которого ничего не знает, и защитить своих близких… нет, это ему не по силам.

В довершение всего — ведь всегда найдется что-нибудь «в довершение», что-нибудь такое, что окончательно запутает и без того сложную ситуацию — Алиша недвусмысленно давала понять, что хотела бы более близких отношений. И он чувствовал отклик в своем сердце, слышал ее зов и хотел на него ответить. Надо же, именно теперь…

Брейди вдохнул и резко выдохнул, надеясь сбросить нервное напряжение. Затем повернулся к Алише:

— Я понимаю, что я… э-э… наверное, я просто… — Он оборвал эту бессвязную речь и посмотрел на водителя, потом на улицу. Машина стояла возле многолюдного тротуара. За ее окнами начинался яркий, резкий и суровый мир; нет, там невозможно сосредоточиться и собраться с силами. Не хотелось изливать душу в такой обстановке.