А он очень изменился. Какая-то печать усталости лежала на этом худом лице, которое я когда-то так любила и помнила все эти годы. Интересно, узнала бы я его при случайной встрече или нет?

Мы поговорили о том, как они доехали, как дела дома и довольны ли они замужеством дочери. Все прошло легко и непринужденно, и я бы не поверила, что смогу встретиться с Кэри так спокойно, почти без эмоций.

Совсем иначе встретились мы у пруда в саду.

Здесь мы могли поговорить свободно.

— О, Кэтрин, — проговорил он, — я часто думал о тебе.

— Я тоже, — ответила я.

— Нам ничего не оставалось, как расстаться.

Я отрицательно покачала головой.

— Я хотел умереть, — сказал он.

— Я тоже. Но мы живы. У тебя теперь дети, да и у меня сын и дочь.

— Увы, наши судьбы разошлись. Когда я узнал, что тебя похитили испанцы, я проклинал себя за то, что не остался с тобой… Что не защитил тебя…

— Это все в прошлом. А ты счастлив с Хани?

Его лицо смягчилось.

— С тех пор как я потерял тебя, я никогда не думал, что буду так счастлив.

Потом мы заговорили о Роберто, и Кэри сказал, что по его мнению, Роберто должен повидать мир. Он, несомненно, может устроиться на дипломатическую службу.

Роберто это было очень приятно слышать, я редко видела его таким взволнованным.

Итак, свадьбу отпраздновали. Карлос переехал в Труинд, а Эннисы остались с остальными. Я помогала молодоженам устроиться. Я была рада, что все так удачно обернулось. Я вновь увиделась с Кэри, не без эмоций, надо сказать, но зато теперь я определенно знала, что мне нужен только Джейк.

Я любила Кэри;, я любила Фелипе. Обоих я потеряла. С Джейком все иначе. Он стал частью меня. Без Джейка я жила так, как будто от меня отрезали живую половину.

Вот почему я упорно продолжала верить, что когда-нибудь он вернется.

* * *

Кончался февраль. Карлос ушел в море, и Эдвина провела Рождество с нами. Мы украсили дом плющом и остролистом и сыграли рождественские игры. Шло время, Линнет уже было почти четырнадцать, а я отметила свое сорокалетие.

Бедная Эдвина, она страшно хотела ребенка, но пока никаких знаков беременности не было. Меня глубоко трогала ее привычка устремлять глаза на горизонт. В такие минуты она мечтала о дне, когда появится корабль и Карлос вернется домой, к ней.

С годами судоходство в Англии стало очень активным. Количество кораблей увеличилось в шесть-семь раз по сравнению со старыми временами. В море приобретались слава и богатство. Имя сэра Френсиса Дрейка было у всех на устах. Он добился славы и богатства не только для себя, но и для страны. Много смешных историй рассказывали о том, как испанцы боятся Эль Драго.

Однажды Эдвина, как это часто бывало, приехала в Лайон-корт. Она сказала, что друзья Кэри заезжали к ним на пути в свое поместье в Корнуэлле и провели ночь в Труинде. Они принесли новости из Лондона.

— Там раскрыт еще один заговор, и если бы он осуществился, а это вполне могло случиться, — говорила Эдвина, — то трон достался бы новой королеве.

— Но это невозможно, — сказала я. — Весь народ за нашу королеву Елизавету.

— Тем не менее, испанского посла отлучили от двора. Он немедленно отбыл в Испанию. Френсис Трокмортон арестован и теперь содержится в Тауэре.

Я сказала:

— Эти заговоры возникают все время, с тех пор, как королева Шотландии прибыла в Англию.

— Говорят, они не утихнут до самой ее смерти. Удивляюсь, что королева не предпринимает никаких мер против этого. Мария в ее власти, и, говорят, королевские министры постоянно советуют ей положить всему конец, но она пока воздерживается.

Стоял июнь, и сад расцвел дамасскими розами, которые я особенно люблю, потому что они напоминают мне о матушке. Майские мухи кружили над прудом и плакучие ивы склонялись к воде. Красная крапива, вперемежку с розами, образовала живую изгородь, а воздух пропах жимолостью.

Была исключительно холодная погода, и вся природа замерла словно в ожидании каких-то драматический событий.

«Скоро, — думала я, — Джейк вернется домой. Вот в такой же, как этот, день я выгляну в окно и увижу на горизонте „Вздыбленного льва“».

Однажды вечером, как обычно, я сидела у окна, глядя на море. В тот вечер я чувствовала беспокойство, какое-то предчувствие. И вдруг я услышала отдаленный звук лошадиных копыт, который все приближался. Я не могла ничего увидеть, но стук копыт внезапно смолк. Я подумала: «Кто это скачет в такой поздний час?» Выглянула из окна и увидела внизу фигуру, которая, крадучись, пробиралась по двору.

По-моему, я узнала эту фигуру. Роберто!

Я поспешно спустилась вниз, отперла обитую железом дверь и вышла во двор.

— Роберто! — позвала я.

— Мама! — он чуть не плакал. Я обняла его.

— Любимый мой, — успокаивала я его, — ты — дома. Но почему ты явился тайком?

Он прошептал:

— Никто не должен знать, что я здесь. Мне нужно многое рассказать тебе.

— Ты попал в беду, Роберто?

— Не знаю. Очень может быть.

Страшно боясь поднять шум, я велела ему снять сапоги, чтобы как можно тише пройти в мою спальню. Я мысленно благодарила Господа, что Джейка нет дома.

Мы благополучно достигли спальни.

— Ты голоден? — спросила я.

— Я поел в трактире у Тави стока, — ответил он.

— Расскажи мне, что случилось. Он сказал:

— Мама, мы должны возвести на престол истинную королеву, свергнуть незаконную Елизавету.

— О нет! — воскликнула я. — Только не это, умоляю тебя! Елизавета — наша добрая и законная королева.

— У нее нет прав на трон. Нет прав… Кто она такая? Незаконная дочь Анны Болейн. А Мария — королевская дочь.

— Елизавета — дочь великого короля.

— От его любовницы. Королева Мария — законная и легитимная наследница. Она восстановит в Англии истинную веру.

— А, — сказала я, — так это католический заговор…

— Это желание и твердое намерение восстановить истинную веру. Испания за нас. Она готова выступить. Ее верфи работают день и ночь. Испанцы снаряжают такую великую Армаду, какой еще свет не видел. Никто не сможет противостоять ей.

— Мой дорогой Роберто, мы сможем противостоять. Не думаешь ли ты, что когда-либо найдется флот, пусть даже с самыми могучими кораблями в мире, который сможет победить таких людей, как твой отчим, как Карлос и Жако?

— Все они — жалкие хвастуны! — Как исказилось его лицо презрением и ненавистью, когда он говорил о Джейке! — Когда они увидят испанские суда, идущие на них, то поймут, что проиграли.