Свою речь на Пленуме Сталин начал как раз со своих отношений с Бухариным.

– Товарищи! Я не буду касаться личного момента (а ведь уже коснулся! – Прим. Д.В.), хотя личный момент в речах некоторых товарищей из группы Бухарина играл довольно внушительную роль. Не буду касаться, так как личный момент есть мелочь, а на мелочах не стоит останавливаться. Бухарин говорил о личной переписке со мной. Он прочитал несколько писем, из которых видно, что мы, вчера еще личные друзья, теперь расходимся с ним в политике (выделено мной. – Прим. Д.В.)… Я думаю, что все эти сетования и вопли не стоят ломаного гроша. У нас не семейный кружок, не артель личных друзей, а политическая партия рабочего класса.

По существу, перефразируя слова Маркса по отношению к Дантону, Сталин пытался убедить Политбюро, ЦК в том, что Бухарин, хотя и находился на вершине Горы, был в значительной мере вождем Болота.

Все вроде правильно: интересы дела выше личных отношений. Но сколько все же отталкивающего, просто мерзкого в словах Сталина: упоминания о дружбе не стоят и «ломаного гроша», у нас «не артель личных друзей»… Наивный идеалист Бухарин получил от Сталина еще один урок макиавеллизма. Оказывается, его дружба, мнения, наконец, для Сталина просто «мелочь». А ведь так было не всегда.

Как рассказывал мне А.П. Балашов, работавший в секретариате Сталина, генсек, когда ему приносили бланки с результатами голосования членов Политбюро путем опроса, часто, не поднимая головы от бумаг, бросал:

– Как Бухарин, «за»?

Мнение Николая Ивановича, говорил Балашов, было весьма важным для Сталина при определении своего собственного отношения к конкретному вопросу.

Так каким же был Бухарин? Почему из всех соратников Ленина, оставшихся после его смерти на партийных постах, у многих о Бухарине сохранились наиболее теплые воспоминания с привкусом непоправимой горечи? Почему Ленин называл его «любимцем партии», а Сталин в конце концов уничтожил этого выдающегося деятеля?

Н.И. Бухарин родился в Москве в 1888 году в семье школьного учителя, дослужившегося до чиновника седьмого класса (надворного советника). Судьба Бухарина подтверждает еще раз, что большинство вождей Октябрьской революции были не пролетарского происхождения. Этому есть объективное объяснение: быть лидером, не овладев достижениями мировой культуры, нельзя. Усвоить ее, развить, разработать методологию использования в социальной практике могли в то время преимущественно выходцы из более или менее обеспеченных слоев.

В 1906 году Бухарин стал членом партии. О юности будущего теоретика сохранились любопытные воспоминания его друга тех лет Ильи Эренбурга. Студент экономического отделения юридического факультета Бухарин занимался пропагандистской работой среди рабочих и студентов. Его небольшую подвижную сухощавую фигурку с редкой бородкой и рыжими волосами над высоким лбом часто можно было видеть в те годы не только на студенческих митингах в Московском университете, но и на предприятиях Замоскворецкого района Москвы. После ареста в 1910 году ему удается бежать из Онеги, маленького городка Архангельской губернии, и он вскоре оказывается за рубежом. В Россию Бухарин вернется лишь после революции.

Шесть лет пребывания за границей были для него чрезвычайно плодотворными. Там он познакомился с Лениным, относившимся к Бухарину всегда не просто с теплым чувством, но и с большой любовью, что не мешало ему вести с ним жесткие дискуссии. Начинающий теоретик не вылезал из библиотек, быстро овладел немецким, французским и английским языками. Здесь Бухарин подготовил рукописи двух крупных теоретических работ – «Политическая экономия рантье» и «Мировое хозяйство и империализм». Характеризуя государство, попавшее в руки тирана, Бухарин, используя художественный образ, заимствованный у Джека Лондона, пророчески писал, что такой диктатор будет ходить своей «железной пятой» по лицам людей. Это было абстрактное, но едва ли не пророческое предупреждение против единовластия, милитаристской силы, для которых нет ничего святого.

В Нью-Йорке Бухарин познакомился с Троцким. Несмотря на частые теоретические и политические разногласия, между ними почти на десятилетие установились весьма теплые личные отношения. В Нью-Йорке и застала Бухарина весть о Февральской революции. Путь в Россию был долгим; в Японии он был арестован, затем попал под стражу уже на родине, во Владивостоке (за пропаганду среди солдат), и смог добраться до Москвы лишь в мае 1917 года.

Вскоре Бухарин стал редактором «Правды» и находился на этом посту почти двенадцать лет с одним небольшим перерывом. Как редактор главной партийной газеты, он принимал активное участие в выработке политики партии и ее пропаганде.

Он не умел ни хитрить, ни притворяться, ни «разводить дипломатию». Так, в 1918 году, в драматические недели борьбы за заключение мирного договора с Германией, Бухарин стал фактически лидером оппозиции Ленину. В течение двух месяцев Бухарин возглавлял различные группы левых, выступавших против Брестского мира и проповедовавших революционную войну.

Левокоммунистические пристрастия Бухарина не были случайными. В годы гражданской войны он был олицетворением самой радикальной левой линии. Именно Бухарин был одним из идеологов и политики «военного коммунизма».

В работе «Экономика переходного периода» Бухарин, по сути, занялся апологетикой теории и практики «военного коммунизма». Элементы насилия, декретирования в экономике Бухарин называл «издержками революции». Эти «издержки», по существу, являются «революционным законом». Пролетарская революция, по Бухарину, вначале разрушает экономику, но затем создает ее быстрыми темпами. Хотел того или не хотел Бухарин, но он был одним из певцов «военного коммунизма».

Наиболее полно его взгляды как теоретика «военного коммунизма» были выражены в широко известной работе «Азбука коммунизма», готовить которую ему помогал Е. Преображенский, тоже способный молодой теоретик. В начале 20-х годов Сталин, кстати, высоко оценивал этот «катехизис» коммунистов. В «Азбуке», как в энциклопедии, были изложены основные положения о революции, классовой борьбе, диктатуре пролетариата, роли рабочего класса, программе коммунистов и т. д. Успех «Азбуки» был велик. Она переиздавалась около двадцати раз, распространялась за рубежом. Благодаря этой популярной книжке, где основные проблемы революционного движения были изложены с весьма радикальных, левых позиций, Бухарин в партии и стране стал известен не меньше, чем Троцкий, Зиновьев, Каменев. На Западе по этой книге о Бухарине долго судили как о «жреце ортодоксального марксизма».

И для этого были основания. Вот, например, что писал Бухарин в своем сборнике теоретических статей «Атака», изданном в 1924 году. Грандиозный мировой переворот, который грядет, включает в себя «и оборонительные, и наступательные войны со стороны победоносного пролетариата: оборонительные – чтобы отбиться от наступающих империалистов, наступательные – чтобы добить отступающую буржуазию…». Мировая революция будет захватывать одну страну за другой. Этому не помешают «все эти «лиги наций» и прочая дребедень, которую напевают с их голоса социал-предательские банды…». В революции, гражданской войне Бухарин представлял собой тип революционного радикала, если хотите – романтика, готового пойти на самые крайние меры. Стоит ли за это его осуждать? Видимо, нет. Время было такое. Многие мысли, прежде чем стать привычными, долго витают лишь у вершин эпохи, не опускаясь в долы прозаического бытия. Так, в то время любые надгосударственные, наднациональные, общечеловеческие идеи представали просто буржуазными. Ведь многое из того, что мы говорим сегодня, повергло бы в ужас не только «ортодоксального марксиста». А именно таким и казался всем Бухарин.