КОП возбужден, словно собака, учуявшая дичь.

– Зараза, да ты что, охренел вконец? Не навоевался еще? – придушенно кричит Сергей. – У нас боеприпасов почти нет!

КОП словно съеживается от окрика, но продолжает упрямо транслировать траекторию бота. Получается, проходит почти в районе нашего квартала. Чуть больше минуты до подлета.

– Хрен с тобой, – сдается Сергей. Поведение всегда послушного и преданного робота сбивает с толку. Лишает уверенности. Никогда не знаешь, когда электронные мозги переклинит. Видимо, пришло их время. А еще говорят, что машину невозможно контузить. – Действуй. Если тебе так охота. Я прикрою. Постарайся на рожон не лезть.

– Принято, – радостно соглашается Триста двадцатый, топая к железной лестнице, ведущей наружу.

Сергей лишь удрученно качает головой. Мало было проблем. Хотя… Одной больше, одной меньше. От него не убудет. Надо подходить к жизни философски. В конце концов, Триста двадцатый имеет право на свои прихоти. Он мне столько раз жизнь спасал, что один раз его каприз не грех выполнить. Он берет винтовку наизготовку, пристраивается за широкой бронированной спиной.

Автопилот нащупывает где-то впереди точку автомаяка. Корректирует курс. Выпускает закрылки, гася скорость. Крохотный городишко среди моря джунглей. Это дело. Уж лучше действительно туда, чем в это зеленое говно. Стейнберг проходил ознакомительный курс по планете базирования. По всему выходило, что лучше сдохнуть от удушья или разбиться на хрен, чем сесть в местные джунгли. Болтанка усиливается. Он отпускает джойстик, позволяя компьютеру действовать самостоятельно.

В этот момент истребители позади решают, что кошки-мышки пора заканчивать. Короткая очередь из пушки распарывает правую плоскость. Листы разорванной обшивки вокруг пробоин загибаются встречным потоком. Болтанка переходит в зубодробительную тряску. Под истошный вой сигнализации компьютер старательно удерживает рыскающую машину на курсе, сжигая маневровыми дюзами остатки топлива. Стейнберг лежит в ложементе, с головой погруженный в вязкий кисель посадочного геля. Ему уже так все обрыдло, что он думает только об одном: сериал явно затянулся, убить бы этого сценариста. Интересно, хэппи-энд еще в моде?

– Змей-2, понял, как это делается? – голос ведущего наполняет молодого пилота жгучим желанием показать, на что он способен.

– Змей-2 – Змею-Главному. Вас понял. Цель захвачена. Разрешите открыть огонь? – голос ведомого дрожит от возбуждения.

– Зелень пузатая, – снисходительно кривит губы ведущий. Шевелит джойстиком, уступая молодому подопечному право расстрела мишени. В атмосфере тяжелая, почти бескрылая машина неохотно повинуется на малых скоростях. Пилот подавляет желание перейти на автоматику. Что подумает этот сопляк?

Палец лейтенанта в большом черном шлеме с надписью по-русски надо лбом ласкает кнопку гашетки. Трель системы прицеливания щекочет нервы. Передняя машина тяжело отваливает вправо, уходя с линии огня.

– Вот сейчас… – мелькает в голове.

– Змей-Главный – Змею-2… – начинает ведущий. Заходится в истерике сигнал предупреждения об опасности. Стремительный росчерк пересекает силуэт самолета. Дымный шар огня, в который превращается истребитель командира, кувыркается к земле. Автоматика, спасая дорогую матчасть, мгновенно блокирует управление, сыплет помехами и ложными целями, включает форсаж, уводя самолет в стратосферу. Лежа в противоперегрузочном кресле безвольной куклой, лейтенант ошалело приходит в себя. Как же так? Что он доложит командиру эскадрильи? Всего второй боевой вылет – и на тебе – потерял ведущего. По всему выходило, что лучше бы ему самому словить ту долбаную ракету.

– Надо же, как его приложило. Прямо в воздухозаборник, – зябко ежится лейтенант. Перед глазами все еще кувыркался шар огня. Увешанная оружием боевая машина внезапно кажется ему не надежнее велосипеда.

– Пожалуй, дружище, зря ты их летуна завалил. Теперь они от нас точно не отстанут, – пригибаясь, бормочет Сергей на бегу. Большим толстожопым пингвином, увешанным тоннами барахла, он перебегает под защиту стены. Ствол снайперки норовит на бегу ударить под колено. Стена над ним густо курится пыльными фонтанчиками. Каменная крошка сыплется на голову. Пулеметчик на углу старается вовсю. Дым от дымовой гранаты затрудняет ему обзор, заставляет бить наугад. Отсекающий огонь.

Сергей припадает на колено. Прикасаться глазом к мягкой резине ободка вокруг прицела чужой винтовки до чертиков противно. Злится на себя. Не догадался заранее вытереть. Перекресток рывком приближается, весь в полупрозрачных стрелочках с текстом рекомендаций. «Винтовочка-то не дура», – одобрительно думает Сергей. Водит стволом по перекрестку. Жаль, пулеметчика отсюда не достать. Тридцать секунд до предполагаемой посадки. «Быстрее, чувак», – мысленно торопит пилота. Он чувствует себя так, словно не успел сойти с поезда. А вагон набирает ход. И надо бы прыгать, да чемодан с пожитками застрял в тамбуре. И он стоит одной ногой на подножке, и набегающий навстречу воздух вышибает слезу, и надо прыгать, а не то расшибешься, но чемодан бросить жаль, и он висит, весь в дурацких терзаниях, а времени остается все меньше. Дым с занимающейся пожаром крыши их дома, куда КОП походя шарахнул из пушки, дрожащей рукой сигнализирует всем вокруг: «Мы тут!».

Триста двадцатый железным ковбоем раскорячился посреди улицы. Похоже, его совсем переклинило от сознания собственной крутости. Он сосредоточенно плюется короткими очередями, сбивая пикет тяжелой пехоты со здания напротив. Куски кирпичного ограждения крыши так и брызжут от попаданий пуль шестидесятого калибра. После увиденного близко снайпера не хочется даже гадать, что скрывается под доспехами его оппонентов.

С неба нарастает плотный гул. Вечерняя улица освещается дрожащим светом. Странные изломанные тени перебегают дорогу, прячутся в тротуары.

Одна тень почему-то остается на месте, прижимается к стене. Снайперка издает хлопок, приятно удивляя бесшумностью. Кажущийся мягким ободок прицела бьет в глаз не хуже инструктора по рукопашному бою. Нокдаун. Сергей, едва не сев от отдачи на задницу, трясет головой. «Кобыла-то с норовом», – стучит в голове вместе с толчками крови.

Тем временем дымящий летающий гроб на последних каплях горючего ювелирно рушится между домами и безлапым драконом со скрежетом скользит брюхом по бетону. Снопы искр разлетаются из-под толстого зада. Короткие крылья походя сшибают столбы освещения. Огромным адским локомотивом чудище мчится к Сергею. Еще сотня метров, и оно утюгом пройдется по своему спасителю. Одно из крыльев, наконец, не выдерживает и с треском отламывается вместе с какими-то потрохами. Тушу разворачивает и несет боком. Закручивает вокруг оси. Она подминает под себя еще несколько столбов и тяжело въезжает в соседний дом.

– Во, бля… – только и может сказать потрясенный Сергей, когда очертания дымящегося железного месива проступают сквозь дым и пыль обвала.

С пушечным грохотом отстреливается исковерканный люк. Огромный ком прозрачной слизи катится по дороге, собирая в себя кирпичи и мусор. С удивлением Сергей наблюдает внутри очертания человека. Блин, прямо драконий выкидыш какой-то. С омерзением пропихивает руку в чавкающее силикатное дерьмо. За что-то тянет. Пули секут дымный воздух над головой. Головастое чмо в оранжевом скафандре, неуклюже суча ногами, выпадает на дорогу. Рывком открывает лицевую пластину. Жадно хватает ртом воздух. Барахтается, пытаясь подняться.