Я приземлился, едва не отбив ступни, но тут же вскочил, схватил Тиссу за предплечье и поволок прочь. Мы успели отбежать на пару десятков метров, когда оглушительный треск за спиной заставил нас оглянуться. Дом неторопливо рушился. Проваливалась внутрь крыша, крошились стены. Словно невидимый великан, проходя мимо, наступил на коробку, раздавил ее, а потом стряхнул обломки, прицепившиеся к ноге. На склоне горы, к которой было раньше пристроено ветхое здание, виднелось неровное грязное пятно. Как от осиного гнезда, оторванного от стены.

Когда развалины перестали дрожать и осыпаться, мы медленно подошли к ним. Минуту стояли молча.

Край спасительной веревки выглядывал из-под обломков, словно задушенная, придавленная змея. Я наклонился, дернул ее пару раз, но тут же оставил это бесполезное занятие. Рюкзак Тиссы прижало одной из досок и засыпало щепками. Мой был похоронен под руинами.

– Ты уверен, что в твоем ритуале был какой-то смысл? – спросила девушка не без иронии.

– Над силами природы я по-прежнему не властен, – ответил я, вытаскивая ее рюкзак из-под мусора.

– Силы природы! – Тисса фыркнула, маскируя под насмешкой запоздалую нервную реакцию на все произошедшее. – Да нас чуть не раздавили, как тараканов. Твои горы опять обыграли тебя. Убили погонщика, отобрали нож, заставили пройти сложнейший ритуал, теперь лишили вещей. Что придумают дальше? Завалят лавиной? Или в пропасть сбросят? Мне просто интересно!

Ее голос зазвенел, на запавших щеках появились красные пятна.

– Мы лишились палатки, – сказал я, проводя быструю ревизию оставшегося имущества и стараясь не заострять внимание на эмоциях Тиссы. – Одного спальника. Если ты не убрала горелку…

– Знаешь, мне вчера было как-то не до того, – тут же огрызнулась она.

– Значит, горелки у нас тоже нет, – ответил я невозмутимо и продолжил осмотр. – Твоя аптечка на месте.

Я расстегнул красную плоскую сумку с белым крестом. Там нашлись две пластинки диакарба, одна – карсила, три ампулы дексаметазона со шприцами, две пачки таблеток от головной боли, флакон дезинфицирующего геля, средство от бессонницы, бинт, гемостатическая губка, капли для обеззараживания воды.

– Немного, но лучше, чем ничего, – сказал я, убирая аптечку.

Теплая одежда Тиссы тоже сохранилась. И ее спальный мешок. Еще осталось несколько банок консервов и пачка галет. Небольшой походный нож и фонарик лежали у меня в кармане. Ганлин был за поясом.

– Воду наберем сегодня, – произнес я вслух, подводя итог. – Ничего, продержимся.

Я отрегулировал лямки рюкзака, закинул его на плечи и увидел сдержанную улыбку Тиссы.

– Наконец ты стал разговаривать и действовать как прежде.

Она была права. Я перестал чувствовать связь с потусторонним, видения прекратились. Мир снова стал простым и плоским, видимо, потому, что я целиком погрузился в заботу об обыденных вещах. У меня не было ни времени, ни желания уходить в глубокую медитацию или продолжить музыкальные упражнения с ганлином, чтобы сделать связь с ним глубже. Надо было идти дальше.

– Исполнилась мечта Джейка – ты несешь на себе все вещи, – сказала Тисса, шагающая налегке.

Трекинговых палок у нас теперь тоже не было, но пока путь казался несложным. Тропа огибала склон, медленно и незаметно поднимаясь выше.

Пейзаж вокруг не менялся. Низкий кустарник, бордовый, грязно-рыжий, красный лишайник на камнях, серая узкая тропа. Над оплывшими вершинами холмов разливалась хрустальная чистота осеннего воздуха. Перед моими глазами внезапно вспыхнула яркая картина – парк с золотыми кленами и вязами. Между ними ровные дорожки. В солнечных лучах летят длинные нити паутины. Вдали виднеются черепичные крыши аккуратных одинаковых домиков. Слышится отдаленный гул машин… Видимо, это фрагмент моего прошлого, которое я должен был потерять. Но оно упорно стучалось в мою память. Я смотрел сквозь этот нереальный, мерцающий призрак прежнего мира, и странная иллюзия все сильнее овладевала мной. Казалось, что надо просто сосредоточиться, отключиться от ненужного, лишнего, войти в особое состояние – и можно будет шагнуть из этой реальности в другую, где так свежо и пряно пахнут опавшие листья, тихо шелестит дождь по подоконнику полутемного кабинета, и приглушенно поет далекий блюз. Но ощущение полной самоотрешенности не приходило.

Дорога круто пошла в гору. Внезапно похолодало. Словно там, наверху, открыли заслонки, выпуская на волю сразу все ледяные ветра. Тропа завернула за выступающий из скалы валун, и мы оказались на краю пропасти.

Внизу кипела река, клочки полей лежали на террасах склона, возвышаясь друг над другом, словно пластинки игры маджонг с закругленными краями. Аркарам, Мать Всех Богов и стена Престола остались за спиной. Впереди возвышались Рыбий Хвост, Пустынник со своими длинными отрогами и голова Наулагири, похожая на заостренный меч.

Периодически Тисса оглядывалась, бросая скользящий и в то же время цепкий взгляд на Аркарам, которую возвела в ранг своей соперницы, уже почти обманутой. И, с каждым шагом удаляясь от горы, похоже, чувствовала себя все свободнее от ее злых чар. Я видел, как гордо и независимо распрямляются плечи девушки, а походка становится легкой и пружинящей. Впрочем, надо признать, отсутствие рюкзака, давящего на спину, значительно улучшало ее. К тому же утреннее бегство по веревке из окна лоджа благополучно забылось Тиссой, ведь я снова сумел нас защитить. Светило яркое солнце, враждебная гора оставалась все дальше, и все усиливалась иллюзия, что конец путешествия уже близок.

Я хотел посоветовать Тиссе не обольщаться, но та уже сама повернулась ко мне. Луч солнца отразился от ее черных очков белым круглым бликом.

– Почему же она убивает? – Этот вопрос прозвучал уже без волнения и тревоги.

Можно было не спрашивать, кто имелся в виду.

– Аркарам – символ познания, – ответил я, поймав отголосок давней мысли, промелькнувшей в памяти. – Когда идешь по его пути, нельзя ни свернуть, ни струсить. Надо идти до конца.

Тисса улыбнулась, легкомысленные ямочки заиграли на ее посмуглевших щеках. Она подняла руку, чтобы снять очки, и вдруг замерла. Губы, только что улыбающиеся так беспечно, застыли.

Я быстро повернулся. Тропа была пуста. Ни человека, ни зверя, ни призрака. Ничего, что могло бы напугать. Более того, не ощущалось никакой опасности. Я снова посмотрел на девушку.

– Что случилось?

Она молчала, вряд ли слыша меня, и выражение ужаса все сильнее сковывало ее черты. Зрачки стремительно расширились, едва не затопив собой всю радужку, лицо побледнело так, что это стало заметно даже под слоем пыли и загара, дыхание прервалось на миг. Тисса сделала шаг назад и, если бы я не схватил ее за руку, продолжила бы отступать до самого края обрыва.

Мое прикосновение заставило ее вздрогнуть.

– Что ты видишь?

Она мотнула головой. Прерывисто вздохнула. Я сбросил рюкзак, взял ее за плечи и слегка встряхнул, заставляя смотреть на меня.