— Нам всегда будут нужны моряки.

— Моих солдат это очень утешит. Особенно если учесть, что военный флот, насколько я помню, прежде не занимался «распространением влияния».

— Мы быстро учимся. — Майклсон, развернувшись, взглянул через плечо Хоффмана. — А, вот и твое очаровательное подкрепление.

Аня и Берни шли вдоль шеренги стоявших в четыре ряда бродяг, за ним следовал один из ботов, которому предстояло отправить моментальные снимки в Пелруан, на опознание. Примерно посередине шеренги Берни, должно быть, заметила что-то неладное; она сделала несколько шагов назад, вытащила за шиворот какого-то могучего мужика и, толкая его перед собой, отвела к ближайшей стене, чтобы обыскать. Возможно, она специально выбрала этого человека, чтобы показать, что ей нипочем даже такие громилы. Аня внимательно наблюдала за ней, мысленно отмечая, как нужно действовать, чтобы напугать и деморализовать противника.

Майклсон согнал с лица невольно возникшую улыбку.

— Ты всегда предпочитал баб с яйцами, Виктор.

— Женщинам-солдатам самим приходится заботиться о себе, — сказал Хоффман, уклоняясь от темы. — Бродяги не делают поблажек дамам.

«Ты должна была рассказать мне о том, что они с тобой сотворили, Берни. Почему ты не рассказала мне? Черт побери, мы достаточно долго друг друга знаем».

Аня протянула Хоффману лист бумаги, на котором он разглядел подпись Милона Одли, генерального прокурора. На мгновение в мозгу его промелькнула безумная мысль о том, что старая акула воскресла из мертвых, но он тут же сообразил, что это всего лишь древний документ, извлеченный из архивов. Хоффман в очередной раз, как и каждый день, поразился странностям судьбы и любопытному набору имущества, спасенного во время бегства из Хасинто.

— Прескотт по-прежнему настроен на суд или амнистию, применяемую ко всем одинаково, сэр.

— Суд? Если он собирается действовать по законам мирного времени, у нас не будет ни одного осужденного. — Хоффман решил, что это всего лишь популистский жест Прескотта, который никто не собирается воспринимать всерьез. — Где взять улики? Кто будет представлять истца и ответчика? Я не собираюсь впускать опасный сброд в этот город только потому, что мы не можем предъявить им всем обвинения и вынести приговор. — Да, он думал об их новом месте жительства как о городе. До тех пор пока здесь не появится город для гражданского населения, база Вектес и будет Нью-Хасинто. — Военное положение вводится не просто так — только тогда, когда законы мирного времени уже не работают.

На мгновение на лице Ани отразилось смущение.

— Вам придется обсудить это с ним самим, сэр.

— Прошу прощения, Аня. У меня просто все внутри переворачивается оттого, что я вынужден этим заниматься.

— Я пойду взгляну, готова ли команда регистрации, — пробормотала она, отступая.

Берни пошла за ней. Хоффман едва успел рявкнуть, чтобы остановить ее.

— Сержант, подождите. Мне нужно с вами кое-что обсудить. — Ему не хотелось говорить об этом прямо в присутствии Майклсона, несмотря на их дружбу. Ни к чему лишним людям знать о происшедшем с Берни. — Некоторые бродяги представляют для меня особый интерес.

— Понятно, сэр. — Вид у нее был смущенный. — Но я сомневаюсь, что кто-нибудь из них рискнул прийти сюда, чтобы заработать хорошего пинка под зад.

— Дармовая пища заставляет рисковать даже диких зверей, Матаки. Кому, как не вам, знать об этом.

— Вы правы, сэр.

Берни развернулась и снова прошлась вдоль рядов бродяг. Люди, ожидавшие своей очереди у контрольно-пропускного пункта, стояли в три-четыре ряда, «хвост» тянулся мимо запертых железных ворот с завитушками, через которые они только что вошли. Вычурные створки двухметровой высоты, сооруженные еще до образования КОГ, украшали эмблемы в виде штурвала.

— Я могу чем-нибудь помочь, Виктор? — спросил Майклсон.

— Все под контролем.

— Я давно тебя знаю, друг мой, и могу сказать, что…

Берни затесалась в гущу толпы, разглядывая лица. Внимание Хоффмана привлекло какое-то движение. Толпа, скопившаяся перед воротами, расступалась, люди оглядывались, словно там завязалась какая-то свалка. Хоффман заметил над толпой чью-то голову и сообразил, что человек пытается перелезть через ворота. Поздновато он решил, что не нуждается в защите КОГ.

«О черт!..»

Это мог быть просто какой-нибудь вор, но Хоффман догадался, что это не так.

Он знал, что может бегом преодолеть расстояние до ворот и добраться до ублюдка раньше Берни. Он быстрыми шагами направился через плац, пытаясь сделать вид, будто ничего особенного не происходит, но солдаты и гражданские все равно останавливались, чтобы поглазеть. Протискиваясь через толпу, он заметил голову Берни. Люди, стоявшие вплотную к воротам, внезапно рассыпались по сторонам, пригнув головы. На мгновение перед Хоффманом открылась картина: Берни замахнулась «Лансером», словно топором. Затем она нанесла удар. В несколько последующих секунд Хоффман ничего не видел — только слышал крики, громкие крики, — а затем он растолкал людей и обнаружил Берни, которая, упершись коленом в спину неизвестному, выкручивала ему руку.

Хоффман был не единственным. Все солдаты, находившиеся в радиусе пятидесяти метров, сбежались к месту происшествия.

— Ну вот, — произнесла Берни. Одной рукой она схватила автомат и поднесла к лицу человека бензопилу. На мгновение Хоффману показалось, что она сейчас включит ее. — Посмотри на это внимательно, гнида. Нравится?

«Это точно он. Червяк безмозглый. Какого черта он решился прийти сюда? Может, думал, что она его не узнает. Может, не знал, что она здесь».

Андерсен, двое парней из «Браво-6» и командир экипажа «Ворона» собрались вокруг, готовые броситься в драку, и настроение у них было воинственное. Хоффман был уверен, что подробностей они не знают, но они определенно поняли одно: у солдата, одной из них, серьезные счеты к бродяге.

Хоффман знал также, что, если бы им стало известно о его преступлении, ситуация быстро вышла бы из-под контроля, несмотря на воинскую дисциплину. Он подошел, отстранил Берни и придавил руки парня к земле. Он решил, что еще находится в достаточно хорошей форме, чтобы с ним справиться. Если ублюдок даст ему повод воспользоваться револьвером, он снесет ему башку на месте. Его не волновало, смотрит на него кто-нибудь или нет.

«Люди Хасинто поймут. А местные… им еще придется кое-чему поучиться».

— Все в порядке, Матаки, — произнес он. — Я с ним разберусь.

— Я даже не знаю его имени. — Берни выпустила руку человека и отступила. — Но это он.

Ему было около тридцати; это был крепко сбитый парень с курчавыми темными волосами; судя по выражению лица, он не верил в то, что кто-то может хоть пальцем к нему прикоснуться, даже здесь. Уже это само по себе привело Хоффмана в ярость. Это была территория КОГ, его территория. И он отчитывался только перед Прескоттом.